Как вольный ветер
Шрифт:
— Но когда ты хотел заняться со мной любовью, все это не имело для тебя значения, — слабо возразила девушка.
— Это было прежде, чем я понял, как ты дорога мне, прежде, чем убедился в силе и подлинности нашей любви. К тому же ты сама сбила меня с толку своим стремлением показаться современной молодой леди, опытной и искушенной. — Он усмехнулся. — Знаешь, у меня все время было чувство, что здесь что-то не так. Но ты столь настойчиво убеждала меня в этом и была к тому же столь соблазнительна, что я совсем
— Значит, теперь ты желаешь меня меньше?
— Ты же прекрасно знаешь, что это не так. Просто теперь я желаю тебя иначе. Хочу, чтобы ты стала моей навсегда. Чтобы стала мне женой перед Богом и людьми, а придет время — и матерью моих детей. — Ройдон был необычайно серьезен, и Вальда не нашлась, что возразить.
Она подняла на любимого глаза, и все слова разом сделались ненужными. Сэнфорд снял ее руку со своего плеча и, поднеся к губам, поцеловал с невыразимой нежностью. Затем так же безмолвно они пришпорили коней и въехали в Арль.
Место, указанное господином Поркье, находилось неподалеку от окраины. Они проехали несколько небольших площадей и темноватых улочек с островерхими домами, окна которых были закрыты деревянными ставнями, и, наконец, заехали во двор, где находилась конюшня. Посреди двора стояли кареты и разнообразные повозки.
— Это похоже на почтовую станцию, — заметила Вальда.
— И вдобавок лучшую в Арле, если верить господину Поркье. А хозяин заведения — знаток лошадей и большой их любитель.
Приветствовать вновь прибывших вышел конюх, который, услышав от Ройдона, что им требуется, отправился доложить хозяину.
Через минуту появился хозяин. Последовал обмен вопросами и пояснениями, почему лошади прибыли на несколько недель раньше намеченного срока. Вслед за этим Вальду церемонно препроводили в маленькую гостиную с обитой плюшем мебелью. Ей были предложены кофе и стакан вина, а тем временем во дворе отдавались распоряжения относительно экипажа, который должен был доставить девушку домой.
Только когда радушный хозяин с поклоном удалился, оставив гостей ненадолго одних, Ройдон, взглянув на несчастную Вальду, ласково произнес:
— Не огорчайся, любовь моя. У меня предчувствие, что твои родные так обрадуются твоему благополучному возвращению, что с радостью выслушают все, что ты хочешь им сказать.
— Я не хочу расставаться с тобой.
— Поверь, это ненадолго. Моя одежда и вещи остались в гостинице, в центре города. Как только заберу их да еще письма на мое имя, которые, вероятно, накопились за время моего отсутствия, тотчас последую за тобой. — Он сделал паузу, а потом напомнил: — Ты ведь так и не сказала мне, где живешь.
— Деревушка называется Сен-Мер. Совсем маленькая. Когда приедешь, спроси, где находится замок.
Соломенную шляпку она сняла, еще когда пила кофе, и сейчас Ройдон, обнимая девушку, гладил ее по волосам, нежно касаясь их губами.
— Береги себя, мое сокровище. Порой мне кажется, что ты не из плоти и крови, а всего лишь мираж, возникший из камаргского озерка, и исчезнешь так же неожиданно, как и возникла. Тогда я начинаю бояться, что не увижу тебя больше…
— Я буду ждать тебя, — отвечала она. — Только смотри, сдержи свое слово. Помнишь? Что бы ни сказали люди, какие бы препятствия судьба ни воздвигала на нашем пути, ты все равно женишься на мне!
— Я хорошо помню свое обещание. И не нарушу его, чего бы мне это ни стоило.
— Тогда слушай: если отчим не позволит нам обвенчаться, я опять убегу. Я найду тебя повсюду, куда бы ты ни уехал. Прошу тебя, оставь мне свой лондонский адрес!
— Но ты не можешь одна ехать в Лондон!
— Могу. И поеду, если не удастся отыскать тебя в другом месте.
— Ты настолько убеждена, что твой отчим откажется даже выслушать меня?
Вальда молчала. Она полагала, что так оно и случится, но боялась огорчить возлюбленного.
— Нужно быть готовыми ко всему, — уклончиво ответила она наконец. — Мы должны учесть все, до мелочей. Так учил меня мой родной отец.
Покачав головой и чуть улыбнувшись уголками губ, точно он имел дело с недоверчивым ребенком, Сэнфорд отошел к стоящему в углу письменному столу и начертал два адреса.
— Вот по этому адресу меня можно найти в Париже, — сказал он, протягивая ей листок бумаги. — Если твой отчим и в самом деле не захочет со мной разговаривать, я уеду туда и буду ждать тебя по меньшей мере неделю. По второму ты всегда сможешь найти меня в Лондоне.
— Возможно, я даже не смогу тебе написать. Просто явлюсь — и все.
— Не стоит так нервничать, — успокаивал ее Ройдон.
— Я всего лишь стараюсь быть предусмотрительной. Ты ведь знаешь: письмо могут перехватить. Такое не раз случалось с другими, почему же не может произойти и с нами?
— Ты должна верить. Верить в себя и в нашу судьбу.
Не дав Вальде возразить, он снова принялся целовать ее — до тех пор, пока из головы ее не улетучились все мысли, кроме одной: о нем и о том пламени, которое он в ней зажигал.
— Я люблю тебя! Люблю! — задыхалась она.
Это были ее последние перед их расставанием слова, которые продолжали звенеть в ее сознании, когда нанятый Сэнфордом экипаж выезжал с каретного двора.
Когда лошади повернули на заполненные людьми улицы, Вальда даже не оглянулась. От кого-то она слышала, что это приносит несчастье.
Незамеченными мелькнули и остались позади церкви и дворцы, улицы и лавки с кругами сыра в витринах, горами зелени и фруктов, шляпками и корзинами, полными цветов.