Как воспитать ниндзю
Шрифт:
– Если я никогда не был твоим женихом и никогда тебя не видел раньше, то ты хоть бы перестала носить мой фамильный обручальный перстень, – он уставился на мое кольцо. – Который передается только невесте, и владелец которого, по старому обычаю, есть глава нашего рода, и у которого перстень есть ключ от сокровищницы... Которую уже второй год не могут открыть...
Я посмотрела на перстень с печаткой. Потом на него...
До меня начало кое-что доходить, и я кое-что вспомнила. Где я его добыла. И кто мне его дал, и при каких обстоятельствах, аж рука снова заболела от бича, так я тогда устала хлестать... Это я его тогда порола
– Ааа! Так это вы! – я радостно хлопнула в ладоши. – Это вас я отхлестала!!! – радостно воскликнула я. – А я вас не узнала!
Он немного побелел, наверное, от ярости.
Я же внимательно оглядела его.
– Орлиный Глаз кастрировал вас? – с любопытством по-детски спросила я, с интересом рассматривая его. – Он успел?
Лицо его сделалось таким от моего невинного любопытства, что я даже недоуменно отпрыгнула.
– Вы не сможете производить детей? – жалостливо спросила я.
Лицо у него стало таким, что я и сама не заметила, как отпрыгнула до стенки.
– Ну, точно мозги у вас поехали...
Подлетевший Джекки закружил меня в танце, захватив меня прыжком. Он, наконец, освободился.
– Как его выпускают, – недоуменно спросила я у принца, забыв и уже выкинув из головы предыдущий вопрос, который красавчика отчего-то взбесил. – Он же опасен!
Принц пожал плечами и утащил меня танцевать. Я с восторгом согласилась, и мы весь вечер отплясывали и веселились, аж башмаки стерлись.
Вооргот постоянно преследовал нас, наблюдая и не выпуская из поля зрения.
Мама, очевидно, махнула рукой на меня и на мои танцы, тем более, что меня периодически передавали из рук в руки как сверхценный товар, не выпуская и не давая перехватить конкуренту, не давая Джекки танцевать больше двух танцев подряд...
На ребенка махнули рукой, и позволили ему делать что хочется, правда мои кавалеры были подозрительно внимательны ко мне... Но меня тогда это не трогало... Раскрасневшаяся, и пользуясь тем, что в кимоно и маленькая я была тем, кем была – девчонкой, – я делала что хотела. И к этому привыкли. И только по доброму улыбались, провожая нас с Джекки глазами, когда мы гоняли по замку или устраивали очередную шутку или бучу. Полная свобода... Все услышали, что мне еще пятнадцать.
Ребенок, что возьмешь...
Только Мари чаще всего как-то невзначай оказывалась в танце со своим очередным кавалером рядом со мной, и делала это все чаще, но это меня как-то не трогало – она всегда краешком глаза приглядывала за мной.
Говорили, что я заражала всех весельем и кружилась легкая, юная, как весна, с раскрасневшимся от счастья, веселья и хороших хлопот и детских шуток лицом... Я не помню, и себя со стороны не видела, погруженная в веселье и шалости...
Я поменяла платье, потому что кимоно вымокло от пота. И теперь была в обычном сереньком платье, позаимствованном у какой-то горничной, без всяких драгоценностей... И потому позволяла себе все, что не могли позволить себе важные девушки и дамы... Я гоняла наперегонки и командовала всей юной свитой принца и всеми знатными головорезами как обычными привычными мальчишками, и мы веселились и танцевали во всю.
Я была повсюду в зале, и всюду провожали меня глазами... Сначала улыбались как ребенку и странному простому платью золушки, потом заинтересовывались и следили уже внимательно, закусив губу, потом почему-то уже неотрывно следили громадными сверкающими глазами...
Фантазия моя, когда я разгоралась, была неистощима... Мне действительно стало весело, и мы веселись с принцем, как и мечтали, когда ехали на бал, без занудства этих взрослых, что только и знают кланяться и говорить о погоде...
Правда, Вооргот повсюду следовал за мной, неотрывно следя глазами хуже дуэньи, но я показывала ему язык... Длинный и синий от черники, которую мы ели ладонями, когда уставали, прямо из ваз...
Постепенно все больше и больше людей мечтали со мной протанцевать, так я заражала всех радостью и была всюду, сходя с ума, как ребенок. Ведь я была как юла, обладая безумной нечеловеческой реакцией и скоростью профессионала бойца, заливисто и забывая в смехе все, заразительно смеялась, сходила с ума, радовалась, превратила весь замок в свой плацдарм и площадку для игр, будто это наш дом... Странно, но это почему-то очаровывало мужчин хуже моего платья, и их становилось все больше и больше... Так что те, кто были записаны в карточке, объединились, собрались и пригрозили Джекки, что если он не восстановит правильную очередь хотя бы через один танец, то его поймают и будут все вместе бить... В общем, уставшего Джекки, хоть он отчаянно не желал отпускать меня даже на секунду и хотел быть все время рядом, вынудили согласиться... Чтоб один танец танцевал он, а другой – по правильному честному расписанию, как положено знатной даме...
Я потеряла счет времени. А это значит, что все потеряли его...
Странно, от того, что Вооргот постоянно следил за мной, и что я чувствовала на себе его взгляд, мне становилось только легче. Меня, наоборот, захлестывало какое-то глупое телячье счастье, и я вертелась во все стороны, подставляя себя под его взгляд, а он только улыбался этому и прищуривал глаза, искоса глядя на мое безумие, радость и бурное счастливое веселье... А я захлебывалась весельем, оно плыло во мне, заставляя пытаться передать его другим и зажечь их радостью, смехом, весельем, шутками, и как всегда это удавалось... Я почему-то сегодня была на седьмом небе, против обычного пятого-шестого...
И всех тоже против воли захватывала теплая волна веселья, заглушая разум и убивая счет времени...
Глава 69.
Все бы хорошо, но мама говорит, что я и в бою и в веселье – ураган. Она имеет в виду стихийное бедствие. А я имею в виду, что не устаю. А Джекки, хоть и моя копия, но не выдержал быть все время со мной рядом, как ни желал во всем подражать. Он отдыхал все чаще и чаще, и танцевал все реже...
В конце концов, он просто уселся и сказал:
– Все! С места не сдвинусь до скончания века!
Я огорчилась, тем более он сел на табуретке далеко от пирога, и сесть рядом было некуда... И не мог даже сказать слова...
Раздумывая, что же мне делать, я медленно и степенно отправилась к самому большому пирогу в полном одиночестве. Степенно раздумывая, что бы еще учворить и выкинуть такое, ведь натанцевалась так, что даже пошатывалась от усталости. И глубоко вздохнула, чтоб отдышаться...
Я оперлась о стенку возле пирога, не в силах не есть, ни стоять, ни сесть... Но веселье все бурлило во мне... Правда, я с тоской посмотрела на свои бальные тапочки, подошва которых была стерта до дыр, а в одной даже проглядывал большой палец. И вздохнула. Это были третьи...