Как все это начиналось

Лайвли Пенелопа

— А я люблю то, что растет. На стройке — там только кучи окурков растут и пакетиков от чипсов. Но я иду домой и смотрю на сады. Английские сады… очень красивые. Много цветов, все разные. Некоторые названия я выучил. — Он улыбнулся. — Ваш цветок, например. Ваше имя. Роза.

Еще Антон рассказал ей, что его бабушка с дедушкой были фермерами.

— И я помню, как они сперва сажали, а потом это… срезали.

— Собирали урожай, — подсказала Роуз.

— Да. Вот оттуда, наверное, я это люблю. Но мой отец приехал в город, когда был молодой, и все, никакой фермы. Но, возможно,

во мне есть человек, который хочет выращивать, который помнит… земельную работу. Ничего. Когда я снова найду место бухгалтера, буду растить Цифры. — Он натянуто улыбнулся.

Посетители в кофейне сменились, потом еще раз. Шумная стайка девушек упорхнула. Пришли влюбленные и забились в уголок. Двух молодых мамаш с грудными младенцами сменил папаша. Ему было трудно справляться с сыном, только начинавшим ходить. Но Роуз и Антон не обратили внимания ни на кого из них. День уже клонился к вечеру. Он рассказал ей, как навещал бабушку и дедушку на ферме, когда был ребенком, как совсем молодым умер его отец, как он не любит рок — «Они, племянник и ребята, все равно свое, но я стараюсь не слушать!» — как любит оперу. Она рассказала о Люси и Джеймсе, хотя и не слишком много, о Генри и его капризах, насчет рок-музыки согласилась, но созналась, что опера — это пробел в ее музыкальном образовании. Оказалось, что они оба любят разгадывать кроссворды. Антон достал потрепанную книжку на своем родном языке, и Роуз, как завороженная, смотрела на сетку кроссворда, испещренную загадочными для нее значками. Он недавно решил этот кроссворд.

Роуз достала из сумки «Гардиан»:

— Ну, попробуем? По горизонтали: «Изучение почерка».

Он думал несколько минут, потом помотал головой и засмеялся:

— Нет-нет, это… чересчур!

Она взглянула на часы:

— Боже мой! Уже шестой час! Мне надо идти. — Роуз засобиралась, потянулась за своим пальто. — Я очень надеюсь, что вашей маме понравится жакет.

— Я знаю, что понравится. Спасибо вам.

— Вот только… — замялась Роуз, — к нему действительно нужен шарф.

— Вы так думаете?

— Я так думаю.

Последовала небольшая пауза. Слышно было, как шипит кофеварка, как хнычет ребенок.

— Может, в следующую субботу? — предложила она. — Недалеко от нашего дома есть магазин «Маркс & Спенсер». Мы могли бы встретиться и сходить туда.

— Я бы хотел, — ответил он. — Я бы очень хотел.

В пять Шарлотта заварила чай. Джерри пришел из гаража, выпил чашку, просмотрел газету.

— Я думала, Роуз вернется к этому времени, — сказала Шарлотта.

— Ммм, — промычал Джерри, не отрываясь от газеты. — Наверное, ее что-то задержало.

«Например, сбила машина, — подумала она. — Или наехал один из этих сумасшедших байкеров».

Материнская тревожность никогда не умирает. Это приговор на всю жизнь. Что ж, Шарлотта и не хотела бы лишиться этого. Все-таки где же Роуз?

Когда она наконец-то появилась, Шарлотта испытала огромное облегчение.

— Я заварю свежий чай. Этот уже остыл.

— Нет, спасибо, мама. Я не буду.

— Купили что-нибудь?

— Да, симпатичный серый жакет.

— Как там Антон?

— Прекрасно.

Не

переехала машина, не сбил байкер, но что-то случилось. Что-то с ней произошло. Это чувствуется. Но она же не скажет. Роуз никогда не откровенничала.

Вошел Джерри.

— Кажется, новый клематис не приживается. Ты где его взяла?

Роуз вопросительно посмотрела на него.

— Клематис, — повторил он. — Тот, что недавно посадили.

— А! — очнулась она. — В Центре садоводства, кажется.

— Ты знаешь, мне не удалось справиться с феном твоей мамы. Там батарейка вышла из строя.

— Да, это, пожалуй, чересчур, — рассеянно произнесла Роуз.

Шарлотта удивленно посмотрела на дочь. Деточка, а ты ведь, похоже, сейчас не с нами? Что стряслось? Что-нибудь натворил его светлость? Опять его завиральные идеи насчет телевидения? Рассказывая об этом дома, Роуз подавала все как шутку, но родным было известно, на что способен ее работодатель, если ему что-то по-настоящему втемяшится.

Джерри взял на руки кошку, которая терлась о его ноги. Он был привязан к ней, а она к нему. Животное так откровенно демонстрировало свои предпочтения, что у других не оставалось никаких шансов.

— Она не ест. К миске не притронулась, — сказал Джерри. — Может, отнести ее к ветеринару?

— Нет, — возразила Роуз. — Кошка просто хочет обратить на себя внимание, как обычно. Такое впечатление, что стоит мне уйти, и дом начинает распадаться на части. Клематис, фен, кошка.

Она села и раскрыла «Гардиан» на страничке с наполовину решенным, как заметила Шарлотта, кроссвордом.

Джерри понес кошку на кухню. Слышно было, как он уговаривает ее попить молока.

— Может, его светлости просто надо немного развеяться, чтобы отвлечься от этой своей телевизионной идеи? — поинтересовалась Шарлотта. — Например, круиз. Он ведь может себе это позволить.

Роуз наморщила лоб:

— Э-э… «Причина неожиданной механической поломки» — семь букв. Этот вопрос считается простым. Что-то у меня голова сегодня не работает.

— Гремлин, — сказала Шарлотта. — Подсунь ему брошюру «Суон Хелленик».

— Кому, Генри? Он сейчас очень оживлен. На следующей неделе встречается с одной дамой, «очень влиятельной в этих кругах». — Последние слова она произнесла, подражая выговору Генри, рассмеялась и опять вернулась к своему кроссворду.

Пришел Джерри.

— Она и молока не пьет.

— Попробуй предложить ей шампанское, — посоветовала Роуз. — У нас где-то должна быть бутылка «Круга».

8

^— Один час, — сказала Делия Каннинг. — Один сюжет. Документальная драма. Впрочем, ничего не могу обещать. Мы подумаем.

— Нет-нет, — возразил Генри. — Шесть серий, так я себе это представляю. Сериал.

Они были у нее в офисе, здесь просители обычно робели. Но этот, кажется, нет. Его сильный, сочный голос заполнил все помещение, крупное тело едва поместилось в офисном кресле. Такого твидового костюма Делия Каннинг не видела несколько десятков лет. У ее дедушки был похожий, он ходил в нем в церковь по воскресеньям.