Как всё ломалось
Шрифт:
Я падаю на кровать, закрывая лицо предплечьями, и шумно вздыхаю. Какой-то безумный день… Я выжат, словно лимон, во мне ни капли не осталось. Мы нашли документы, которые спрятала Ален, затем это слушание, потом назначение Лизбет Капитаном Седьмого отряда, прогулка с Райей, смерть Криса… Моя жизнь такая насыщенная, а я продолжаю жаловаться, что мне скучно.
Так. Стоп. Совещание было в семь вечера. Закончилось оно примерно спустя полчаса, затем я пошёл в столовую, где пробыл минут двадцать, плюс минут десять на дорогу через Логово. Это было уже примерно восемь, затем мы сразу пошли с девушкой на улицу, где спустя минут пятнадцать мне позвонил Широ. Крис был ещё жив на собрании, значит, у убийцы было максимум минут 30–40 на то, чтобы совершить преступление. А если ещё и отнять время, потраченное на то, чтобы обнаружить тело…
Значит, Капитана четвёртого отряда убили практически сразу после того, как закончилось собрание. О собрании знали только Капитаны, насколько мне известно. Надо уточнить у Широ… Значит, это точно кто-то из Капитанов. В принципе, мы и так это знали…
Я вздыхаю и пытаюсь собраться с мыслями, чтобы попытаться поймать на ниточку то, что пытается пробиться сквозь моё загруженное сознание.
Больше всех мне не нравится Рассел, но то, что он выступает против нас, ещё не значит, что именно он причастен ко всему этому. Капитан шестого отряда никогда не испытывал к нам особой симпатии, в отличие от Морфи. Может быть, он просто пытается выместить злость из-за потери друга. В любом случае из-за него у нас могут быть проблемы.
Однако если же кто-то ещё знал о том, что у нас проходит совещание по поводу назначения Лизбет, то это всё усложняет. Что, если в этом замешаны не Капитаны, а Лейтенанты? Или просто кот-то из Псов? Я надеюсь, что у Лизбет уже есть план.
Я не знаю, что происходит вокруг в Логове, но мы оказались в самом центре событий, и этот водоворот затягивает нас, грозясь поглотить в свою пучину.
Я не замечаю, как проваливаюсь в сон, не соизволив даже снять с себя грязную одежду и принять душ, а когда я просыпаюсь, моя голова настолько тяжёлая, что я не могу оторвать её от подушки. Хочется спать, но я понимаю, что не усну. В глазах, словно песок, тело ноет, словно я вчера весь день тренировался, мозги готовы взорваться в своей клетке.
Я с трудом переворачиваюсь на бок, пытаясь зарыться лицом в подушку, и тихо стону. Сколько я спал? Сколько времени? Господи, как я скучаю по отцовскому дому, где есть окна и сразу понятно, утро сейчас или ещё ночь.
Я с трудом поднимаю голову и, прищурившись, смотрю на часы. Неоновые цифры на стене показывают 4:36. Твою ж мать…
Я обессилено падаю обратно на подушку, затем переворачиваюсь на спину и пытаюсь завернуться в одеяло. Только сейчас я понимаю, что даже не снял ботинки перед тем, как лечь спать.
Это меня нервирует — я собираю все силы и сажусь на кровати, свешивая с неё ноги. Каждое движение даётся мне с трудом, но я не сдаюсь. Я потягиваюсь, широко зеваю и поднимаюсь на ноги. В комнате прохладно — я немного разминаю тело, прежде чем подойти к столу и взять в руки коммуникатор, на котором я замечаю красный мигающий огонёк. Сообщение. Наверное, кто-то попытался связаться со мной, пока я спал.
Я потираю глаза, задерживая очередной зевок, снимаю блокировку экрана и нажимаю на сообщение. Это от Широ. «Как только прочитаешь это сообщение, приходи на рабочее место. Есть для тебя задание. Это важно».
Я вздыхаю и снова смотрю на часы. Половина пятого утра… Как рано. Может быть, подождать немного, схожу пока в душ, а потом заскочу в столовую, можно даже устроить себе утреннюю тренировку. Хотя, если подумать, Широ написал, что это важно. Сообщение пришло… в три утра? Почему Лейтенант не спит в такое время?
Ладно, раз это действительно так срочно, то лучше сразу пойду к нему. К тому же там есть и диванчик, и душ и даже телевизор. Вздремну немного там, если Широ уже отправился спать. Наверное, он с Лин всё это время вынашивал план по контратаке. Интересно, а чем занималась Лизбет? После собрания, где мы видели труп Капитана и обсуждали, что теперь делать, сестра отправилась к себе в комнату. Больше я её не видел.
Я убираю коммуникатор в карман, прикрепляю кобуру с пистолетом на пояс, и потягиваюсь, лениво направляясь к выходу из комнаты. В коридоре пусто — все Псы сейчас находятся в своих постелях и видят десятые сны, в отличие от меня. По идее я должен проснуться к обеду, учитывая, как сильно я вчера вымотался.
Я закрываю за собой дверь и направляюсь в сторону Загона, чтобы оттуда добраться до рабочего места. Мои шаги эхом отлетают от стен и, словно назойливые мухи, начинают преследовать меня. Меня окружает полумрак — красный свет плинтусов не улучшает видимость, и тёмные коридоры превращаются в один сплошной лабиринт мрака, но это не позволит мне потеряться. Я уже привык к этим бесконечным пустым поворотам и безжизненным стенам.
Настолько бесшумным Логово ещё ни разу не было. Всегда оживлённые коридоры, наполненные смехом и голосами, теперь кажутся одинокими и заброшенными. Я вспоминаю о том, что где-то здесь должны быть камеры, расставленные Широ, и поднимаю голову, пытаясь увидеть их, но, конечно же, ничего не замечаю. Спрятав руки в карманах, я, наконец, добираюсь до Загона.
У меня возникает желание присесть на скамейку возле колонны и насладиться успокаивающим шумом вентиляции, расположенной под потолком, которая нарушает эту плотную массу тишины, но я этого не делаю.
Неясные тени, пытающиеся поглотить меня, неожиданно начинают дрожать, а потом исчезают. Я слышу тихие шаги, которые заставляют меня вырваться из своих мыслей и насторожиться, словно дикое животное, учуявшее опасность.
Я делаю несколько шагов вперёд, пытаясь обогнуть колонну, чтобы увидеть быстро уходящего человека, но в темноте у меня не получается ничего разглядеть. Я вижу силуэт — человек останавливается напротив входа в тренировочный корпус и поворачивается ко мне, но из-за мрака я не могу понять, кто это. На его голову накинут капюшон, скрывающий его лицо.
Я замираю, не зная, что мне делать. Спросить, кто это? Я, в принципе, имею на это право. Он слишком подозрительный, ходит здесь в такую рань, прячется в темноте. Хотя, кто бы говорил. Я, между прочим, тоже не в постели.
— Кто ты? — спокойно спрашиваю я.
Мой голос эхом разлетается по Загону, и множественные затухающие «кто ты» постепенно исчезают.
Человек не отвечает.
Я присматриваюсь к нему — постепенно мои глаза начинают привыкать к темноте, позволяя мне замечать больше деталей. Я вижу, как блестит пирсинг у него на лице, как опущены его плечи, словно человек несёт на спине какую-то тяжесть, замечаю, как он осторожно передвигает назад правую ногу, готовясь убежать в любую секунду. Я понимаю, что здесь что-то не так.