Как я бил Гудериана
Шрифт:
– Товарищ лейтенант, вас просит срочно прибыть комендант города комбриг Фирсов.
Лавриненко сорвал салфетку, вытер со щек мыльную пену и побежал к танку.
Комбриг Фирсов принял командира машины немедленно.
– Вот что, лейтенант, – сказал он ему, – по дороге из Малоярославца идет колонна гитлеровцев численностью до батальона. Под рукой у меня сейчас никого нет. Вот-вот подойдут наши части. Необходимо задержать врага.
В рощице у Высокиничей Лавриненко стал в засаду. Дорога в обе стороны просматривалась хорошо. Лейтенант сам сел за пушку. Стрелял он, как правило, без промаху.
Через несколько минут на шоссе показалась немецкая колонна. Впереди тарахтели мотоциклы, потом шла штабная машина, за ней противотанковые орудия и три грузовика с пехотой. Гитлеровцы в те времена были настолько уверены в своей силе, что иногда даже не высылали вперед разведку.
Подпустив фашистов на 150 метров, Лавриненко расстрелял колонну в упор. Два орудия были сразу же подбиты, третье вражеские артиллеристы пытались развернуть, но танк выскочил на шоссе и врезался в грузовики с пехотой, а затем раздавил орудие. Оставшиеся в живых гитлеровцы разбежались, но вскоре подошла наша часть и добила противника. Экипаж Лавриненко сдал коменданту Серпухова 13 автоматов, 6 минометов, 10 мотоциклов с колясками и противотанковое орудие с полным боекомплектом. Штабную машину Фирсов разрешил забрать в бригаду. Ее своим ходом повел Бедный. В автобусе оказались важные документы и карты, которые мы немедленно отправили в Москву.
Подвиг Лавриненко был отмечен специальным приказом по бригаде. В нем говорилось: «За отличное выполнение боевого приказа, проявленную находчивость и разумную инициативу экипажу лейтенанта Лавриненко объявляю благодарность и его действия ставлю в пример всему личному составу бригады».
Глава 5. Удар по выступу
В районе Чисмены бригада восемь суток находилась в резерве Западного фронта. На новое место мы прибыли без мотострелкового батальона: по приказу командования фронта он был выделен на помощь частям, сражавшимся под Наро-Фоминском. Прибыл батальон позднее. Возглавил его старший лейтенант И. М. Передерни, а комиссаром к нему был назначен лейтенант К. С. Большаков.
Но и находясь в резерве, бригада частью сил продолжала вести боевые действия. 19–20 октября три танка, переданные в распоряжение штаба 16-й армии генерала Рокоссовского, прикрывали звенигородское направление. Юго-западнее Звенигорода, в районе Палыцино – Колюбакино, произошел встречный бой экипажей танков Лугового, Евтушенко и Тимофеева с танками противника. В ходе боя гитлеровцам удалось поджечь две наши машины. Но и сами они понесли тяжелые потери: 250 человек мотопехоты, танк, 2 орудия и 30 повозок.
На окраине Пальцино к танку Евтушенко, отчаянно жестикулируя, подбежал подросток.
– В чем дело? – спросил Евтушенко, заглушив мотор и открыв люк.
Сбиваясь и торопясь, мальчишка рассказал, что в одной из изб собралось много немецких «начальников». Евтушенко посадил мальчика в танк, чтобы тот показал дорогу. Незаметно подъехав к указанному дому, Евтушенко выпустил несколько снарядов. Изба рухнула, погребя немецких офицеров.
29 октября наша бригада наконец получила приказ штаба фронта – выйти в район станции Чисмена, восточнее Волоколамска, в полосу обороны 16-й армии К. К. Рокоссовского, в подчинение которого мы и передавались.
В нашу задачу входило оборонять рубеж к северу от шоссе Волоколамск-Москва, проходивший через села Моисеевка, Ченцы, Большое Никольское, Тетерино, разъезд Дубосеково, вместе с частями 316-й стрелковой дивизии генерал-майора И. В. Панфилова и кавалерийской группой генерал-майора Л. М. Доватора.
Во второй половине октября здесь сложилось угрожающее положение. Именно в этом районе гитлеровское командование стремилось прорвать оборону Западного фронта и выйти к Истринскому водохранилищу, а затем на ближние подступы к столице. Реализация этого замысла грозила бы войскам 16-й армии окружением.
Впоследствии на основании данных разведки и опроса пленных было установлено, что в состав немецкой группировки на волоколамском направлении входили четыре танковые, одна моторизованная и две пехотные дивизии 4-й танковой группы. Плюс к этому на теряево-клинском направлении действовали еще две дивизии 3-й танковой группы.
Сразу же по прибытии на указанный рубеж я получил приказ из штаба армии, в котором говорилось, что противник на нашем участке готовит решительное наступление.
Вместе с начальником штаба разработали подробный план организации обороны. Прибывшие наконец-то мотострелки отрыли окопы полного профиля, оборудовали ложный передний край, подготовили группы истребителей танков. Боевые машины укрыли в засадах.
Люди работали под проливным дождем днем и ночью. Проверяя с комиссаром Бойко ход оборонительных работ, мы обращали особое внимание на то, чтобы солдаты делали в траншеях стоки для отвода воды.
Работы шли полным ходом. Противника ждали несколько минных полей, десятки завалов, фугасы. Десять закопанных танков усиливали противотанковую оборону и были в готовности к проведению контратак.
Я связался с генералами И. В. Панфиловым и Л. М. Доватором. Мы организовали взаимодействие и обменялись офицерами связи. Не раз мы встречались с Панфиловым и Доватором на моем КП в Чисмене, тщательно изучали все возможные варианты наступления противника. Иван Васильевич произвел на меня большое впечатление. Немногословный, энергичный человек, он был волевым командиром, прекрасно разбирающимся в сложной боевой обстановке. Лев Михайлович Доватор удивил меня своей молодостью. В кубанке и неизменной бурке он выглядел настоящим лихим кавалеристом. Да так оно и было: незадолго до нашей встречи ему удалось без существенных потерь вывести свой корпус из окружения.
Панфилов и Доватор попросили выделить на их участки по нескольку танков. Хотя у меня самого каждая машина была на счету (всего в бригаде было 15 танков: 2 тяжелых, 7 средних и 6 легких), все же во имя общих интересов пришлось расставить и на их участках танковые засады.
316-я стрелковая дивизия обороняла рубеж Малеевка – Ченцы – Большое Никольское – Тетерино. Заняв Волоколамск, немцы готовили удар по правому флангу дивизии и для этой цели сосредоточили свои силы в деревне Калистово, северо-восточнее Волоколамска. Панфилов решил нанести удар по этому селу и попросил поддержать его танками. Я выделил группу во главе со старшим лейтенантом П. П. Воробьевым, командиром 2-го батальона, который сменил выбывшего из строя по ранению майора А. А. Рафтопулло. Воробьеву только что исполнился двадцать один год. С гитлеровцами у него были свои личные счеты. В занятом Орле у Воробьева остались жена и сынишка. Не имея от близких вестей, он очень тревожился за их судьбу.
Группа Воробьева ворвалась в Калистово неожиданно для гитлеровцев и уничтожила несколько танков и орудий. Но машина командира, получив повреждение, остановилась. Фашистские автоматчики окружили танк. Члены экипажа благополучно выбрались через нижний люк, а Воробьев попытался вылезти через верхний, но был прошит автоматной очередью. Атака Калистово, проведенная без достаточной подготовки, имела только местный успех. Наткнувшись на упорное сопротивление в районе Чисмены, противник несколько ослабил нажим. Но мы знали, что за наступившим затишьем последуют новые бои, и поэтому вели тщательную разведку.