Как я изобрел электричество
Шрифт:
С самого рождения родители готовили ме-ня для духовной службы, и мысль о ней всегда на меня давила. Я хотел стать инженером, но мой отец был непреклонен. Он был сыном офицера, служившего в армии Великого Наполеона, и, так же как его брат, профессор математики в выдающемся учебном заведении, получил военное образование. Удивительно, но позднее отец ушел в духовную сферу, в которой достиг значительных успехов. Он был ученый человек, настоящий естествоиспытатель, поэт и писатель и, благодаря своим красноречивым проповедям, прослыл местным Абрахамом а Санта-Клара.
Абрахам а Санта-Клара, настоящее имя Иоханн Эрнст Грунеберг (нем. Johann Ernst Grundler), был австрийским священником, монахом ордена святого Августина и проповедником, жившим в XVII веке. Кроме того, он был писателем и юмористом, известным
Память отца была феноменальной: он часто цитировал длинные отрывки из произведений на нескольких языках. Он часто шутил, что мог бы восстановить некоторые классические произведения по памяти, окажись они потеряны. Его стилем письма восхищались. Отец писал короткими и лаконичными предложениями, полными остроумия и сатиры. Его юмористические замечания всегда были необычными и характерными. Приведу несколько примеров. Среди слуг был мужчина с косоглазием по имени Мане, который работал на ферме. Однажды он рубил дрова. Мой отец, который стоял рядом и чувствовал себя очень некомфортно, предостерег его: «Ради бога, Мане, бей не то, на что смотришь, а то, что намерен поразить». В другой раз отец ехал на прогулку с другом, дорогостоящее меховое пальто которого небрежно терлось о колесо повозки. Мой отец указал ему на это, сказав: «Убери свое пальто, ты портишь мое колесо». У отца была странная привычка говорить с самим собой, и он часто вел оживленную беседу, а то и вступал в горячие споры, меняя тон голоса. Случайный слушатель мог поклясться, что в комнате находится несколько человек.
Несмотря на то, что своей изобретательностью я обязан влиянию матери, отец научил меня очень многим полезным вещам. Я выполнял вместе с ним разнообразные упражнения: мы угадывали мысли друг друга, находили дефекты в какой-либо форме или выражении, повторяли длинные предложения и считали в уме. Эти ежедневные уроки предназначались для укрепления памяти и разума, особенно для развития критического мышления, и несомненно оказались очень полезны.
Моя мать происходила из династии изобретателей – одной из старейших в стране. Ее отец и дед разработали множество различных устройств для бытовых, сельскохозяйственных и других нужд. Она была поистине великой женщиной, обладавшей редкими навыками, а также мужеством и стойкостью, которые помогли ей перенести множество невзгод.
Джорджина (Джука) Мандич (1822–1892), чей отец был священником Восточной Православной церкви, обладала талантом к изготовлению кустарных ремесленных инструментов и механических устройств. Несмотря на отсутствие образования, она легко запоминала наизусть сербские эпические поэмы. Тесла приписывал свою эйдетическую память и творческие способности генетике и влиянию матери.
Когда матери было шестнадцать лет, по стране прокатилась страшная эпидемия. Ее отца вызвали для проведения обрядов причастия, и в его отсутствие она одна отправилась на помощь соседям. Все члены семьи, пятеро человек, скончались один за другим. Она омыла, одела и подготовила тела к погребению, украшая их цветами в соответствии с традициями. Когда ее отец вернулся, он обнаружил, что все готово к похоронам по христианскому обычаю. Моя мать была первоклассной изобретательницей, и, уверен, могла бы достичь больших высот, не живи она вдали от больших городов и предоставляемых ими возможностей. Она проектировала и изготавливала все виды инструментов и устройств, а также пряла и создавала удивительные узоры из нитей. Мать сажала семена, выращивала растения и разделяла волокна. Она работала неутомимо, с раннего утра до поздней ночи, и большая часть одежды и предметов в нашем доме были изготовлены ее руками. Когда ей было за шестьдесят, ее пальцы все еще были настолько проворны, что она могла завязать три узла на реснице.
Есть еще одна, более важная причина для моего позднего «пробуждения». В детстве я страдал от особой болезни, основным проявлением которой были зрительные образы, зачастую с сильными вспышками света, которые искажали вид реальных объектов и влияли на мое восприятие и действия. Это были образы вещей и сцен, которые существовали в действительности. При этом они являлись мне не по зову фантазии, а как бы сами собой. Когда мне говорили какое-либо слово, образ предмета, который оно называет, ярко представлялся моему внутреннему взору. Иногда я даже не мог различить – материальный объект передо мной или иллюзия. Это приносило мне огромный дискомфорт и беспокойство.
Симптомы, описанные Николой Теслой в данном случае, могли соответствовать некоторым формам мигрени с аурой. Мигрень с аурой – это вид мигрени, при котором перед началом головной боли человек может переживать различные неврологические симптомы, такие как визуальные искажения, световые вспышки, мерцание точек, искажение зрительных образов и другие явления, которые иногда называются «аурой». Эти ауральные симптомы могут сопровождаться изменением восприятия окружающего мира, а также могут влиять на мысли и действия человека.
Никто из студентов, изучавших психологию и физиологию, которых я консультировал, не мог в полной мере объяснить происходящего со мной. Эти явления представлялись уникальными, хотя я, возможно, предрасположен к ним генетически, ибо брат сталкивался с аналогичными проблемами. Согласно моей теории, эти образы были результатом рефлективных воздействий мозга на глазное яблоко, находившееся под сильным возбуждением. Это определенно были не галлюцинации, какие возникают в сознании у страдающих от расстройства психики людей, потому что во всех других отношениях я был нормальным и спокойным человеком. Чтобы понять то, в чем состояло мое несчастье, представьте, что днем я присутствовал на похоронах или смотрел волнующий спектакль, и вот лежу в ночной тишине и не могу заснуть. Перед глазами стоит яркая сцена пережитого, от которой не получается избавиться, как ни старайся. Иногда подобные картины являются мне как будто подвешенными в пространстве, хотя я и мог провести сквозь них рукой. Если мое понимание верно, подобные картины могли бы быть спроецированы на экран. Это позволило бы сделать образ любого воображаемого объекта видимым. Такое преимущество стало бы революционным для всех отношений между людьми. Убежден, что это чудо может и будет реализовано со временем; могу также добавить, что я много думал над решением этой задачи.
Чтобы освободить себя от мучительных зрительных образов, я пробовал сосредотачивать свой разум на вещах, которые видел на самом деле, что давало временное облегчение. Но, чтобы получить его, мне приходилось непрерывно вызывать в голове новые образы. Прошло немного времени, прежде чем я обнаружил, что исчерпал все доступные мне варианты: мой «хоровод» иссяк, потому что я видел мало предметов в своем доме и его ближайших окрестностях. Я выполнял эти умственные упражнения всего во второй или третий раз, когда понял, что их целительные свойства начинают сходить на нет. Тогда я инстинктивно начал совершать экскурсии за пределы того маленького мира, который знал, чтобы увидеть новые сцены. Сначала я мог представить их лишь очень размытыми и нечеткими. Стоило мне сосредоточить на новых сценах внимание, как они исчезали. Со временем я смог уловить их: они стали более ясными и, наконец, приняли форму реальных вещей. Вскоре я обнаружил, что мне становится лучше, если я продолжаю двигаться в своем воображении дальше и дальше, постоянно получая новые впечатления. Так я начал путешествовать в своем уме. Каждую ночь (и иногда днем), стоило мне остаться одному, я начинал свои путешествия, видел новые места, города и страны, жил там, встречал людей, заводил дружбу и знакомства. Это может показаться невероятным, но те люди были для меня так же дороги, как и тех, которых я знал в реальной жизни, и были не менее настоящими в своих проявлениях.
Так я делал до тех пор, пока мне не исполнилось около семнадцати лет и я всерьез не занялся изобретательством. Тогда, к своему восторгу, я заметил, что могу без большого труда представлять в уме все что угодно. Мне не нужны были никакие модели, чертежи или эксперименты. Я мог представить все это в уме так четко, словно видел на яву. Я невольно пришел к тому, что считаю новым методом материализации концепций и идей, который радикально противоположен чисто экспериментальному и, на мой взгляд, намного более оперативен и эффективен. Когда человек конструирует устройство для воплощения первоначальной идеи, он неизбежно оказывается в плену у несовершенства аппарата и необходимости продумать детали. По мере реконструкции, концентрация изобретателя снижается, и он теряет из виду главный основополагающий принцип. Результаты могут быть достигнуты, но всегда в ущерб качеству.