Как я не хотела спасать мир
Шрифт:
Да по мне уже любой театр плакал горючими слезами. Хорошо Гри постоянно выручал и подбадривал замечаниями типа: «Что, бабка, молодость вспомнила и запорхала, птичка моя лежалая?» или… «Бабка — это не бабочка, прекрати порхать, пока весь песок не высыпался!». И еще страшно хотелось помыться нормально, а не когда рыцарь гонял по своим рыцарским делам в сортир. Правда, он там заседал по-царски, на час минимум. Я поняла: у всех рыцарей не штаны бронированные, а седалище!
— На! — расщедрился кошак, притащив Ромуальду из заначки одежду.
Рыцарь на удивление чиниться не стал, надел, что пожертвовали. Вышел на улицу и вытащил из-под крыльца тюк со своими обслюнявленными доспехами. И когда только успел заныкать? Между походами в кабинку задумчивости?
— Слышь, ведьма, — повернулся ко мне Ромуальд, взвалив на спину тяжелый тюк. На этом месте я его даже слегка зауважала — даже не крякнул, паразит меченосный, — я вернусь с оплатой…
— Не надо! — отказались мы с котом в один голос. Хватит с нас его общества. Вернется, не дай-то бог, погостить останется. Снова продукты на троих придется соображать.
— Я вернусь, бабка, — повторил рыцарь, глядя вдаль отсутствующим взглядом. — Даю тебе свое слово!
— Дык я не возьму, касатик, — открестилась я сразу во избежание будущих неприятностей. Если мне чего Гри и успел вложить в голову, так это то, что если чего-то дают, то потом вдвойне отбирают!
И Ромуальд ушел с гордо поднятой головой, в штанах с дыркой на заднице, растоптанных валенках разного размера и тулупчике, жавшим в плечах, подвязанном пеньковой веревкой.
— Заблудится, — задумчиво сказал кот, глядя вслед рыцарю.
— Да и фиг с ним, — выдохнула я, чувствуя неземное облегчение. Все! Больше не буду все, что ни попадя в дом тащить! Себе дороже.
— Заблудится, — еще задумчивей повторил кот, — к нам вернется. Все дорожки в лесу к нам зачарованы…
— Леви! — заорала я, как зарезанная, впечатленная подобной перспективой. — Леви! Вы мне срочно-срочно нужны!
— А?!! — выскочил из леса леший, прикрываясь еловой веткой. — Чего блажишь, окаянная? Я тут себе смену делаю, а ты…
— Видите, — ткнула я пальцем в удаляющегося рыцаря. — Он не должен к нам обратно вернуться! Пожалуйста, выведите его в люди… тьфу, к людям! И опустите… блин! — отпустите! Я вас очень-очень прошу!
— Надоел? — понятливо кивнул мне леший. — Убрать?
— Не надо поганить лес, — не захотела я брать грех на душу, а все равно хотелось. Вот такая противоречивая девичья натура: красавец был рядом — было плохо. Свалил — сразу хорошо. И где логика?
— Будешь должна! — сурово сказал хозяин леса и свистнул. Из-за елок показались всеядные волки и уставились на нас и лешего. Мы с котом им не понравились (уж как я обрадовалась этому!) и они сосредоточили внимание на Леви.
— Вывести к людям! — приказал леший, указывая на далекого Ромуальда. — Грызть, кусать, пробовать на зуб и растаскивать на сувениры строго запрещаю. Действовать исключительно убеждением! Понятно?
Волки слаженно клацнули зубами
— Знаешь, — сказала я, развалившись на стуле и избавившись от платка и лишней одежды, — у нас есть сказка о брате и сестре. Так вот брат напился из антисанитарной лужи (честно говоря, у меня было подозрение, что под лужей подразумевалась харчевня неподалеку от моего дома) и стал козленочком…
— У вас тоже есть магия? — удивился Гри, расчесывая когтями мои волосы, уже достигавшие задницы. — Зелье для показа внутренней сущности?
— Да это иногда и показывать не нужно, — махнула я рукой, балдея от случайной ласки. — Присмотрись внимательно — и никакого зелья не надо. Так вот, он-то хоть пил, чтобы почувствовать себя козлом, а кому-то, — покосилась я на пустующую лежанку, — и пить не надо. — Призналась, — Я всегда думала, что рыцари такие благородные, честные, справедливые…
— Мечтательница, — фыркнул кошак. — Если бы он был таким, каким ты его описываешь, разве справился бы с драконом? Это дракон его честно и справедливо, по-благородному послал!
— Ну да, ну да, — истово закивала я головой, — а мог и сожрать по-простому.
— Кто? — изумился кот, стукнув меня лапой по затылку. — Зачем ему себя настолько не уважать, чтобы жрать рыцарей, которых развелось как собак нерезаных? Такую дрянь жрать — так и язву можно заработать. Те ж не моются, в места непотребные ходют… Драконы нынче привередливые пошли. Они предпочитают исключительно девственниц и то — исключительно с утра. Если невинная дева приперлась после обеда, то придется ждать.
— Ты издеваешься? — хихикнула я, представляя, как девушка в белом слоняется около пещеры дракона, выманивая на живца.
— Я тебя, бестолочь, просвещаю, — серьезно глянул мне в глаза Гри. — Узнают, что молодая и невинная — умыкнут и не посмотрят на ведьминский статус.
— Тебе будет меня жалко? — изумилась я, перехватывая волосы и начиная заплетать косу. — Будешь по мне скучать?
— Мне будет жалко потраченного на тебя времени, — повернулся ко мне хвостом кот. — И я буду скучать по твоей глупости и никчемности.
— Я тоже тебя люблю, — улыбнулась я Гри.
Как только пришла весна, возобновился поток страдальцев, желающих испытать на себе силу колдовской медицины. Дня не проходило, чтобы не приперся какой-нибудь придурок, мнящий себя принцем, рыцарем, королем, императором, принцессой или самым лучшим — остальное добавить. Но требования у всех было одно: хочу прекрасную деву, чтобы она принесла мне меч, коня, корону, земли, детей и самоуважение. И все сразу и не отходя от кассы.
Мы с Гри выслушивали, утешали и выдавали зелье для просветления мозгов вместо приворотного. В основном оно действовало отлично, только один три раза возвращался. Но он был не в счет — у него требования каждый раз менялись: от принцессы до коня — и обратно.