Как я стал Богом. Путь в Эдем
Шрифт:
– Спать буду. Замёрзнешь – подкатывай. Всё врут про меня мужики ….
Я холода не ощущал, спать с нею бок обок не собирался. Лежал, смотрел в два чёрных квадрата, как картины на серой стене – звёздные ландшафты в окнах выбитых. Вон там, кажется, дугою выгнула хвост Большая Медведица. Выше Малая должна быть – не видать.
Наверное, не спит и смотрит в небо звёздное моя Наташа, в тонком, китайского шёлка, пеньюаре у раскрытого окна. Иль из кровати, притиснув уснувшую Катюшу. Что будет с вами, милые, если не сумею выбраться из этой ямы выгребной?
Едва рассвет обозначил контуры помещения, поднялся на ноги. Мне хотелось проверить свербевшую в повреждённом черепе мысль: можно ходить – головой вертеть нельзя.
Поднялся и прошёл, как истукан – прямо лицо, ни взгляда в сторону. Присел, развернулся на корточках, поднялся и в обратный путь.
Хожу. Хожу! И пол из-под ног не скачет, и голова при этом не вальсирует. Главное – не делать ею резких движений.
Это открытие не должно стать достоянием гласности. Пусть бичи по-прежнему считают меня беспомощным. Потому, находившись, сел у стены и принялся ожидать пробуждения Кащеевны иль смены караула. Но манили, как запретный плод, оконные проёмы. Хоть одним глазком взглянуть с высоты второго этажа на окрестности. Может, город увижу, и буду знать, в какой он стороне. После неудачи с лидерством, вернулась мысль о побеге.
Поднялся на ноги, пошёл. По телу холодок – а ну, как кувыркнусь в окно второго этажа, и мордой – обо что там? Ткнулся в межоконную стену, спустился на пол – без выгибонов, так надёжней. На четвереньках добрался до проёма, уцепился за кирпичную кладку, высунулся наружу. Вижу карьер, справа цех, слева темнеет котельная….
Вот башкой крутить нельзя – тошнит. Где же город?
Вижу карьер, дорогу, лес…. и зарю за ним. Там должен быть город – ночное зарево огней. Вспомнил: я уже был возле поганого карьера и на щебзавод с Рамкуловым заглядывали – в планах было реанимировать производство.
Далековато. Идти вокруг карьера, потом через лес, кладбище. Можно по дороге, но так ещё дальше.
План побега созрел – нужно подгадать момент, когда бичи опять упьются, ноги в руки, голову прямо ….
Дневного сторожа для меня не нашлось.
– Можа ты? – спросили Надюху.
– Да толку-то – не мужик ён, не му-жик.
– Дак что же, здесь запрём?
– А если сиганёт в окно?
– Убьется – туда дорога.
– Дак мы же за него выкуп хотели.
– Сдаётся, ни хрена нам за него не дадут.
– Тогда чего валандаться – башку разбить да и сожрать.
– Обожди с башкой, – вступилась Надя. – Сам помнишь, как прибился – ради Христа просил. Два дня подряд жрал всё, что ни давали – едва сумели накормить. А этот скромненький, не просит ничего.
– Так запирать-то будем?
– Запрём, а там будет видно: сиганёт, так вечером со свежениной будем.
Я сидел ко всему безучастный, спиной к стене и вытянув конечности. Только мысли скакунами вдаль неслись – вот он момент: один и без охраны. Задача, правда, усложняется: второй этаж не первый, но и не третий, слава Богу.
Меня заперли и ушли.
Подобравшись к окну на четвереньках, украдкою смотрел, как бичи гуськом покинули территорию завода, и пошли в обход карьера. Справа пошли, нахоженной тропой – значит, мне надо слева обходить, чтобы, не дай Бог, случайно с ними не столкнуться.
Когда их спины скрылись за отвалами, приступил к осуществлению первой, самой опасной части побега – из темницы второго этажа.
Верёвки нет – спуститься не на чем. Если разорвать в полосы костюм и нижнее бельё, да связать? Не думаю, что может получиться что-нибудь надёжное. Оставим это.
Может, альпинистом прокарабкаться возможно? Глянул в проём оконный – кирпичной кладки ровная стена, не то руке и глазу зацепиться не за что.
Остаётся прыгать.
Что внизу? Внизу имеем заросли лопуха. И что там скрыто под листьями широкими лишь Богу одному известно. Хорошо, если обычная отмостка, а если груда битого кирпича иль борона вверх зубьями. Ну, тогда смерть или увечье.
Прикинул толщину кирпичной кладки. Если зацеплюсь ладонями за наружную кромку, полметра выгадаю до земли, но вряд ли смогу подтянуться и влезть обратно в комнату. Зачем мне возвращаться? А мало ли…. Вдруг что-нибудь не так.
В сомнениях прошел, наверное, час.
На что-то надо, наконец, решиться – решил и вскарабкался на оконный проём. Перевернулся и медленно-медленно стал выдвигать наружу тело. Неспешность не от взвешенности движений, а от бешеного вращения окружающего в глазах и голове. Вот мои ноги коснулись кирпичной кладки. На локти опираюсь, держась за внутренний край стены. Потом одну руку опустил, вторую – всё, повис на пальцах, над землёй….
Ну, учитывая мой рост, до неё не меньше трёх метров. В принципе, разве это высота? В прежние-то годы….
Только что там внизу?
Надо прыгать – обратной дороги нет. А я намертво вцепился в щербатые кирпичи и не могу себя заставить разжать эту хватку. Не ко времени и месту философия настигла.
Видел бы Билли, что сказал? Своё обычное – слабак. Но ведь не он давал мне силы в критические минуты их применения, он только будил в моих генах возможности далёких предков. Весьма далёких. Например, способность Дианы к левитации, возродилась из тех глубин времени, когда материя, созданная энергией, рождала Вселенную и законы гравитации. Как бы мне сейчас не помешала ма-аленькая, малюсенькая совсем, ну просто капельная, сила антигравитации.
С этой мыслью разжал занемевшие пальцы и – э-у-эх! – ухнул вниз.
2
Я стоял на широком листе лопуха, и он чуть-чуть, едва-едва, еле заметно покачивался подо мной. Это было удивительно. Наверное, весил я в то мгновение ничуть не больше воробья. И чувство невесомости приятно кружило голову, манило в полёт.
Чертова трясогузка – а это была она – цвиркнула завистливо, пролетая. Дёрнулся за нею взглядом, и следом – удар в мозжечок, как крепкий подзатыльник, кинул меня на стену. Вес мой обрушился на меня – с хрустом подломился лопуховый лист, ступни жёстко приняла почва, подогнулись колени, и фейс разбитым носом пометил кирпичную стену направлением падения. То была размытая, растрескавшаяся и проросшая лопухами бетонная отмостка.