Как я стал хозяином странного замка в другом мире. Книга 2
Шрифт:
Слух сообщил мне, что бардак с разбившимся зеркалом не вызвал большого переполоха. Маленького тоже не вызвал — просто всё отгромыхало, отзвенело и успокоилось. Никто не спешил встречать случайно зашедшего хозяина с хлебом-солью или, что более вероятно, с алебардами и арбалетами.
С запахами ситуация была поинтереснее, пусть и ненамного. Сильнее всего здесь пахло пылью, но за ней проступало и что-то другое. Старое дерево и бумага, почти выветрившийся запах чернил. Почти неуловимый аромат с нотками металла, который я не смог опознать, как ни старался.
Насчёт вкуса и осязания сказать было сложно,
Осторожный шаг в сторону вызвал отчётливый хруст разбитого стекла, зажатого между сапогом и полом — судя по всему, деревянным, а не каменным. Ещё пять-шесть шагов на удивление позволили мне сориентироваться гораздо лучше. Я читал когда-то, что у людей есть эхолокация как у дельфинов или летучих мышей, только в зачаточном состоянии. Нам даже не обязательно говорить или кричать для её применения — достаточно звуков шагов. Лучше всего это проявляется у тех, кто ослеп с рождения и не привык полагаться на глаза. Хозяева магических замков, заручившиеся помощью кухарок-слаймов, тоже годились.
Так или иначе, благодаря чудо-бутербродам, которые я слопал с полчаса назад, в моей голове вырисовывались очертания помещения, которое невозможно было разглядеть. Обширное пространство, нечто среднее между большой комнатой и маленьким залом. Я стоял в одном из углов, почти вплотную к очень длинному столу, заваленному неведомым хламом и шкафу — вроде бы с книгами. Остальные предметы мебели ускользали от моего эхолокационного «взгляда», так что я медленно пошёл вдоль стола, вслушиваясь изо всех сил.
Хлам на столе на ощупь оказался бумагой — настолько древней, что та распадалась в труху от легчайшего прикосновения. Вскоре я нащупал металлическое перо для письма и опустевшую чернильницу — предметы, которые мне доводилось видеть разве что на картинках и фотографиях, но перепутать с чем-то другим их было невозможно. А вот стульев рядом со столом не было, и куда они делись, эхолокация не подсказала.
В противоположном углу от того, где я вышел из зеркала, обнаружился ещё один промежуток между столом и шкафом. Стена там «слышалась» как-то не так, как в других местах, и я решил изучить это место повнимательнее. Вскоре пальцы наткнулись на ставни — крепко закрытые и не поддающиеся попыткам их открыть. Ни задвижек, ни засова — ничего, просто две створки, намертво прикрывающие возможный источник света.
С одной стороны, я уже более-менее привык к эхолокации и можно было продолжить исследовать помещение без лишнего шума.
С другой…
Кулак в стальной латной перчатке с размаху врезался в старое дерево, заставив его обиженно затрещать. Левой рукой я орудовал немногим хуже чем правой, так что точность и сила удара не пострадали. Второй удар вызвал треск погромче, третий — заставил створки разлететься на обломки и щепки. Окошко, которое они закрывали, оказалось совсем небольшим, чуть ли не на правах бойницы, но его хватило, чтобы в комнату хлынул чистый лунный свет. Мне даже пришлось немного проморгаться, чтобы привыкнуть после полной темноты.
В целом, освещение показало не так уж много нового. Я верно оценил размеры комнаты, количество мебели и качество бумажного мусора на длинном столе. Зато теперь открылись новые детали: осколки зеркала на полу в противоположном углу и большая рама, сиротливо упокоившаяся сверху. Корешки книг в шкафах, на первый взгляд поразительно целые. Череп и груда человеческих костей на полу…
Я подошёл поближе, присев на корточки возле останков. Смерть в Полуночи традиционно котировалась иначе чем обычно — павшие обычно возрождались в виде слуг замка, либо паразитов, присасывающихся к её душе. За всё время здесь костей я не видел ни разу. Следовательно, тот, кто погиб на этом месте либо превратился во что-то вроде призрака, либо проигнорировал оба варианта.
Остаётся ещё вопрос, как именно он погиб в центре закрытой комнаты.
Не трогая кости, я поднялся и продолжил обход. Из открытого оконца ощутимо тянуло холодом, и я невольно вспомнил слова Кас, что здесь тоже есть зима. Не простудиться бы — по статусу не положено.
Спустя минуту нашлись и стулья — у единственной двери, ведущей наружу, в попытках то ли подпереть её, то ли вовсе забаррикадироваться. Баррикада из стульев вышла посредственная, но нельзя сказать, что сооружающий её не старался. Скорее ему критически не хватило времени.
Ладно. Смерть от голода, пожалуй, можно исключить. А вот чего нельзя исключать, так это неизвестный фактор. Я тут пытаюсь решить загадку убийства в закрытой комнате, когда за ним может банально стоять тварь вроде Жнеца. Причём подобная участь ждёт и меня, если так и буду тянуть резину.
Последний круг осмотра и пора выбираться отсюда. Бумаги на длинном столе не прошли проверку временем и ценности не представляли. Кости неизвестного разве что вызывали лёгкую грусть. А вот книги в шкафу смотрелись весьма перспективно. Здоровенные, в тяжёлых переплётах из коричневой кожи, они и не думали истлевать.
Книги — это информация. В Полуночи информация на вес золота, а возможно и драгестола. Даже одно наличие книг здесь намекает на близость библиотеки, да и внутри могло оказаться что-нибудь полезное. Не смогу прочитать я — передам Кас, пусть расшифровывает.
Только почему у них абсолютно одинаковые обложки, хотя стоят они на разных полках? И что это за звук?
Справедливости ради, этот легчайший, еле слышный шорох можно было интерпретировать как угодно. Допустим, ветерок из окна слегка пошевелил старые страницы. Или я задел шкаф, сам того не заметив.
Или что-то здесь было конкретно не так!
Я отскочил от шкафа ровно в тот момент, когда первый том с верхней полки вылетел вперёд и пронёсся примерно там, где только что находилась моя голова. За ним моментально последовали остальные — и уже секунд через пять я оказался окружён со всех сторон. Это были небольшие, но очень агрессивные монстры, без видимых глаз, зато с острейшими треугольными зубами и высунутыми языками на месте того, где у нормальных книг находились страницы.
Мне уже доводилось сражаться с мимиками, даже дважды. Первый раз те изображали ларцы с сокровищами, во второй один принял форму деревянного люка. Но мимики-фолианты отличались от своих собратьев, и не только размером. Во-первых, раньше эти твари нападали максимум по одному, а эти полезли вшестером, целой стаей. Во-вторых, они были заметно шустрее и использовали продвинутую тактику — пока одни отвлекали спереди, другие пытались вцепиться мне в спину и затылок.