Как я таким стал, или Шизоэпиэкзистенция
Шрифт:
Дочитав труд до конца, я посетовал – "уретральниками" и "анальниками" становятся по объективным причинам, из-за чего-то: из-за недержания мочи или повышенной чувствительности прямой кишки. А оралами – по субъективным, то есть из-за кого-то.
Как-то все просто получается. Надо все передумать и привести к общему знаменателю. Как? Проанализировать жизнь со Светой! Чтобы не осталось сомнений, что со мной случилось то, что должно было случится с мальчиком, которого сначала хотели выскрести, а потом отказали в возможности сосать грудь, когда хотелось, сосать, прижимаясь маленьким тельцем к
Итак, Света. Вот что я писал о ней несколько лет назад:
...Хрупкая, она неуклонно идет к цели, идет от человека к человеку, от должности к должности. И он был ступенькой. Лишь увидев его, она почувствовала в нем отца, не родного, который был равнодушен, а папочку, способного защитить и научить защищаться.
Еще он говорил.
Он говорил, что в жизни много дорог.
Он говорил о мигах счастья, которые согревают годы одиночества.
Он говорил о любви, без которой жизнь становится тлением.
Он говорил о женщинах, которых любил, и которых полюбит.
Он говорил, что большинство людей, расписываясь, думают, что соединяются на всю жизнь, хотя продолжительность среднестатистического брака не превышает шести лет.
Она привела его к себе. Вера Зелековна была категорически против связи (а затем и брака) дочери с лицом, не имевшим за душой ничего материального, и к тому же на девятнадцать лет старше.
– Так это ж на время, мама, – успокоила ее дочь.
И рассказала, как он говорил, что люди, вступающие в брак, должны знать, что, скорее всего, они проживут в нем около шести лет. Должны знать, потому что это знание поможет любящим сохранить семью, а расчетливым – подготовиться к "следующей" жизни.
После двух месяцев знакомства Смирнов заявил, что не прочь родить от нее девочку.
Она согласилась. Предыдущая ее беременность завершилась трагически, и врачи сказали, что детей она иметь не сможет.
Он убедил ее: ребенок, его ребенок родится, он не может не родиться.
Три послеродовых года они жили душа в душу.
Затем все изменилось.
Он оказался невыносимым. Он не желал подстраиваться, не мог жить беззаботно, не умел просто ходить по гостям, просто смотреть телевизор и просто наслаждаться в уютном ресторанчике дорогим импортным пивом, он вечно что-нибудь придумывал, переделывал, спорил, предлагал, постоянно раздражая всем этим как ее, так и родственников.
Так долго продолжаться не могло, к тому же, к исходу шестого года брака Света стала исполнительным директором коммерческой экономической школы и оказалась в гуще приезжей "мотивированной" молодежи.
А как было на самом деле?
Она – милая кошечка с внимательными голубыми глазами, характерные еврейские носик и губы – пришла в лабораторию из банка, в котором зарабатывала раз в пять больше. "Видимо, с женихами там напряженка", – узнав это, решил я. В обеденный перерыв мы выпили с Сашей Свитневым по полстакана спирта, выпили, закусили и, ублаготворено откинувшись на спинки стульев, взяли новенькую сотрудницу под перекрестный огонь оживших глаза. Света, естественно не знавшая, что в бутылке из-под популярного тогда “Рояля” булькала вода, озадачилась. А Свитнев, в двух словах рассказав ей о достоинствах многоканальной космической съемки, поинтересовался, не желает ли она чаю. Сотрудница желала. Я пошел к шкафчику, покопавшись в нем, вернулся к столу огорченным:
– Надо же, заварка как назло кончилась... Придется эн зэ заваривать...
И набрав из-под помидорных кустов, выращенных мною на подоконнике, использованную заварку (слитую для подкормки растений), ссыпал ее в чайник, залил кипятком и, радушно улыбаясь, заверил девушку, что фирменный чай лаборатории ей, несомненно, придется по вкусу".
Я ей понравился. И в ней что-то было.
Месяц или два она играла со мной, то призывно улыбаясь, то отталкивая негодующим взглядом. По лестницам шла впереди, показывая ноги. Порой, когда работал за компьютером, садилась рядом и грудь ее касалась моего плеча.
Наконец, привела на дачу. Проведенную там ночь я склонен был считать лирическим отступлением. Почему? Видимо, потому что, покончив с индюшечьей ногой, нашпигованной сыром, скоренько мною сочиненной в двух экземплярах при помощи духовки, она вытерла салфеткой уголки губ и сказала, как бы предлагая дежурный десерт:
– Может быть, займемся сексом?
Видимо, ей так говорили, или это были слова из кинофильма или рассказа подруги, которые ей хотелось когда-нибудь сказать.
На следующий день, в начале рабочего дня, она, болезненно выглядевшая, сказала, что я чуточку перестарался, и мне придется проводить ее домой. Я нехотя согласился, и отношения наши сделались постоянными. Мне стало хорошо и покойно.
У меня появилось "Мы".
Жили в ближнем Подмосковье, в одном доме с ее теткой – свою квартиру я оставил предыдущей супруге.
Вселившись, засучил рукава. Выбросил рухлядь, вытер пыль, покрасил потолки, переклеил обои, вымостил дорожки, выловил мышей. Готовил, стирал, мыл, сажал, консервировал, гулял с дочерью.
Шесть лет.
Все сгубила жадность. Из-за нее я:
– стремился не делиться ею ни с кем. Говорил: "Наша семья – это ты, Полина и я", – "Ты зря так, – отвечала она, – мы все – семья. И чем больше нас, тем больше сиделок у Полины";
– хотел разделить дом и участок, чтобы никто не мог покуситься на нашу (мою) свободу (своей квартиры в Москве у меня тогда не было). Хотел разделить, чтобы спать с женой, тогда, когда захочется, а не когда все лягут спать;
– Постоянно копался в огороде, выращивая зелень и овощи, в том числе, и на зиму. Чтобы не пропали яблоки, десятками литров ставил вино. Заставлял ее консервировать овощи и фрукты;
– часто думал о почти двадцатилетней разности в возрасте. Мысль, что когда-то мы расстанемся, и ее теплое, услужливое тело к кому-то перейдет, постоянно буравила мозг;
– хотел владеть ее помыслами. Хотел, чтобы учитывала мое мнение, а не мнение родителей и родственников.
Она же ничего не хотела – все у нее было решено заранее и шаг за шагом осуществлялось.
Да, я хотел все и вся подмять под себя. А если бы думал о дочери, все обернулось бы иначе. Нет, не обернулось бы. Ведь старался. Говорил Свете, что в душе сидят звери, которые время от времени выскакивают против воли. Выскакивают, когда становится болотно. Она не понимала. А что можно понять в 24 года? Что я понимал в 24 года?