Как я влиял на Севку
Шрифт:
— Ну, уж нет, — я тоже спрыгнул с брёвен. — Мне капитаном никак нельзя. Мне Севку надо вытягивать, а если он узнает, что я капитаном стал, знаешь, что с ним сделается?
— Ничего особенного, — сказал Федя. — Может, только чуток поумнеет. А то подумаешь — незаменимый игрок нашёлся! А ты — парень с головой, раз. Дисциплинированный, два. На поле орать не будешь, три…
Федя ещё долго перечислял всякие мои достоинства. Федино предложение было для меня, как снег на голову. Я никогда не думал, что меня
Эдик поскрёб затылок:
— По-моему, Федя прав. Как считаешь, Борис?
— А я что?! — буркнул Борис. — Я — «за»!
— Тогда и я — «за»! — Серёжка протянул мне руку. — Держи пять.
Я спрятал руки за спину.
— Погодите, ребята…
— Чего ты мудришь? — засмеялся Федя. — Вот увидишь, ещё лучше получится!
— Факт! — подтвердил Эдик.
— Ладно, — сказал я. — Была не была! Только чтоб слушаться. Я орать, как Севка, не умею.
— И очень хорошо, — сказал Федя. — А насчёт дисциплинки, будь спокоен: приказ командира закон!
Мы ещё потолковали насчёт хоккея. Я предложил шестым игроком пригласить моего соседа по парте Вовку Краснопёрова, хоть он и не из нашего двора.
— Лады, — сказал Федя. — Договорились.
Глава тринадцатая
В школе меня поймал Игорь.
— Ну, как?
Мне хотелось сказать: хорошо, Севку уже академиком сделали! Но я сдержался. Всё-таки на совете отряда Игорь не очень задирал нос. Мог бы больше. Дров я наломал порядочно.
— Пока плохо, Севка ушёл из команды. И пообещал, когда вернётся, меня выгнать.
— Ты не унывай, — сказал Игорь. — В один день Мымрикова не перевоспитал бы сам Макаренко Антон Семёнович. Я тут думал, как тебе помочь. И, кажется, кое-что надумал. Сейчас что получается? Мымриков ляпнет какую-нибудь глупость — и весь класс хохочет. А Мымриков доволен — герой! Надо, чтобы в классе никто не смеялся его дурацким шуткам. Я уже почти всех предупредил.
— Не выйдет, — сказал я. — Перед ним Томка Новожилова сидит. Ей палец покажи — полчаса заливаться будет. И другие не выдержат. Севку не знаешь?
— Печально, Горохов, что ты не веришь в товарищей, — сказал Игорь.
— Почему не верю? Верю. Только они не египетские мумии и не каменные бабы из музея, эти самые мои товарищи.
— Нет, — сказал Игорь, — ты, как всегда, недооцениваешь коллектив.
— Это ты недооцениваешь Севку, — сказал я.
— Посмотрим! — сказал Игорь.
— Посмотрим! — сказал я.
На первом уроке Севка сидел, как мышь. Тише воды, ниже травы. Первым уроком была арифметика, а у Анны Ивановны особенно не разойдёшься.
Зато на ботанике Севка решил поразвлечься вовсю. Сначала он корчил рожи. Но, как видно, беседы Игоря всё-таки не пропали
— 3-з-з-з-з-з… — потихоньку жужжал Севка и делал вид, будто это не он жужжит, а вокруг него летает муха и будто эту муху он хочет поймать. Севка косил глаза в разные стороны, физиономия при этом у него была уморительная. Иногда Севка быстрым движением хватал рукой воздух и муха его принималась жужжать печально и тонко.
Любовь Дмитриевна сперва на Севку не обращала внимания, а потом вдруг сердито стукнула ладонью по столу:
— Когда это кончится, Мымриков!
Севкина муха сразу пропала. Всё было хорошо. Но тут Вовка Краснопёров не знаю, что с ним случилось — громко, на весь класс брякнул:
— Проглотил!
Наверно, в этом ничего особенно смешного не было. Но все так долго терпели, чтобы не рассмеяться, когда Севка изображал муху, что теперь повалились от хохота. Даже Любовь Дмитриевна покачала головой и улыбнулась.
На перемене я сказал Игорю:
— Ну, кто был прав насчёт Севки?
— Это всё из-за Краснопёрова, — сказал Игорь. — Сейчас я с ним серьёзно побеседую.
Я видел, как Игорь прижал Вовку к стенке и долго что-то бубнил. А Вовка оправдывался:
— Я нечаянно! Честное пионерское, сам не знаю, как вырвалось.
И всё-таки Севке приходилось туго.
— Слушай… — подошёл он к Тольке Овчинникову.
Толька равнодушно оглядел Севку с головы до ног, зевнул и, не сказав ни единого слова, вразвалочку двинулся по коридору.
Девчонки, мимо которых прошёл Севка, отвернулись и кто-то из них сказал:
— Бывают же такие подлые люди…
На немецком Лариса Васильевна вызвала Севку читать параграф про зиму. Обычно Севке подсказывали и он с грехом пополам вытягивал на тройку. А тут в классе сделалась такая тишина, которая бывает только, когда на уроке присутствует директор.
Севка беспомощно побарахтался в незнакомых словах и замолчал.
— Плохо, Мымриков! — сказала Лариса Васильевна. — Никуда не годится! Ставлю тебе «два». До конца четверти осталось совсем немного дней. Не знаю, о чём ты думаешь…
Севка всегда умел легко переносить неприятности.
Он и сейчас, когда Лариса Васильевна отвернулась, скорчил такую смешную рожу, что оглянувшаяся Томка Новожилова не выдержала и фыркнула. Но мне показалось, что на этот раз Севке было не так-то уж весело.
Нам было тоже не очень весело, когда мы вышли первый раз на хоккейное поле без нашего капитана.
Встреча закончилась со счётом 12:3 в пользу наших противников.
Я приуныл. А Федя хлопнул меня по спине и пропел:
— Капитан, капитан, улыбнитесь!