Как я влиял на Севку
Шрифт:
— Ну, — спросил я.
— Не люблю я ввязываться в такие дела. Не нравится мне это — во! — Федя провёл ребром ладони по горлу.
— А когда из-за Севки с нами играть отказываются, это тебе нравится? — спросил я. — Тут не в одних отметках дело. Тут человек погибает!
— Ну, уж и погибает? — усомнился Федя.
— А ты как думаешь? Если он с таких лет жульничать начнёт, знаешь, что его впереди ожидает? Тюрьма!
— Эдик свистнул:
— Это ты загнул!
Но я уже чувствовал, что попал
Я нарисовал картину страшного Севкиного будущего, если мы, его товарищи, срочно не вмешаемся в его непутёвую жизнь.
— Ладно, — сказал Федя, — а что ты предлагаешь?
Я перевёл дух. Раз сказал «а», надо говорить и «б».
— Разжаловать из капитанов и отстранить от игр.
Ребята даже попятились. И я быстро-быстро, совсем как Томка Новожилова, заговорил:
— Временно, конечно. До тех пор пока он не подтянется немного. А главное, мы ему все поможем. Борис — по немецкому языку. Эдик — по арифметике. Серёжка — по рисованию, у него это здорово получается…
Я не знал, что сказать про Федю. Он был хорошим парнем. Но сам еле полз на тройках. И вдруг меня осенило:
— А ты, Федь, по труду.
Федя хмыкнул.
— Ничего, между прочим, смешного, — напустился я на него. — Севка в руках молотка держать не умеет, струбцинку с ножовкой путает. У него отца нет. По дому работы пропасть. А он ничего не делает. Мать гвозди заколачивает и табуретки ремонтирует. Разве дело?
— Ладно, — сказал Федя. — Только ты сам разговаривай.
— Пожалуйста, — согласился я. — А вы меня поддержите. Идёт?
Я протянул Феде руку. Федя дал мне свою. Сверху положил руку Эдик. За ним — Серёжка. За Серёжкой — Борис.
Всё получилось не так, как мы думали.
Я заготовил речь, которая, наверно, проняла бы автомат для продажи газированной воды, а не только человека, хотя бы и такого, каким был Севка. Но произнести мне её не пришлось.
Мы сидели на скамейке возле нашей площадки и ждали Севку. Настроение у всех было неважное. И мы почти не разговаривали, а так, перебрасывались пустяковыми словами.
— Приветик! — издалека замахал Севка клюшкой. Приковылял по заснеженной дорожке и тут только заметил, что мы без коньков и клюшек.
— Чего это вы расселись, как именинники?
— Поговорить надо! — поднялся я.
Севка впился в меня колючими глазами и сквозь зубы процедил:
— Слушай ты, ябеда несчастная, Иуда-предатель…
У меня сами собой сжались кулаки и я двинулся на Севку:
— Я Иуда-предатель и ябеда?!
Ребята не успели оглянуться, как мы с Севкой катились по снегу и лупили друг друга по чему придётся. Нас с трудом растащили. Мы стояли друг против друга, готовые в любую минуту сцепиться, и тяжело со свистом дышали.
— Как с человеком хотел поговорить… — сказал я.
—
— А со мной будешь? — спросил Федя.
— С тобой, — Севка принялся рукавицей стряхивать снег, — с тобой буду…
— В общем, — запинаясь, начал Федя, — мы тут… это самое… решили тебе помочь…
— Это в каком смысле? — спросил Севка.
— Ну… это самое… Федя спотыкался на каждом слове. — Насчёт отметок… И вообще…
Севка выпрямился и обнял Федю за плечи:
— Слышь, Федя! Ну, этот, — Севка сплюнул мне под ноги, — понятно, маменькин сыночек, отличник, подлиза и всё такое прочее. Он из-за отметки удавиться готов. Мы ведь с тобой не такие, а?
Я стиснул зубы. «Федю на свою сторону хочет перетянуть!»
Федя снял со своих плеч Севкину руку и примирительно сказал:
— Насчёт Кости ты зря. Он парень хороший. А вот про тебя знаешь, что говорят? Я тут с одними ребятами насчёт хоккейной встречи начал договариваться. А они смеются: «Нет уж, спасибо, у вас капитан жулик! С ним же играть невозможно». Думаешь, приятно слушать?
Севка сосредоточенно ковырял носком конька снег.
— Самая пора поддержать Федю! — думал я. — Но ведь если я открою рот, Севка опять взбеленится!
— А меня, — сказал Эдик, — мать целыми днями пилит: «Опять с этим лоботрясом Севкой бегаешь? Неужели других приятелей нельзя найти?!» Тоже, между прочим, не очень большое удовольствие слушать!
— Ты же капитан, — сказал Федя. — Понял? — Ка-пи-тан! Лицо команды. А ты…
Мне казалось ещё совсем немножко, Севка улыбнётся и скажет: «Сдаюсь, ребята, ваша взяла!» — или что-нибудь в этом роде. И всем сразу сделается хорошо и весело.
Но Севка хмуро оглядел нас и сказал:
— Сильно грамотными стали! Поиграйте без меня! Посмотрим, что получится. А потом, когда за мной прибежите, кое-кому, — Севка стрельнул глазами в мою сторону, — придётся поискать другую команду. Ясно? А пока — приветик!
Севка, помахивая клюшкой, заковылял к дому.
— Пошли за сараи, — предложил Федя. — Надо потолковать. И временного капитана выбрать.
— Чего проще, — сказал Серёжка, когда мы расселись на брёвнах. — Наломаем спичек, как тогда с лопатами…
— Сравнил тоже. Капитана с лопатами!
— Ну, тогда тебя.
Федя покачал головой:
— Не выйдет. Я с отметками от Севки не больно далеко ушёл.
Серёжка выкатил глаза и даже спрыгнул с брёвен:
— Да ты что к этим отметкам привязался?! Велика важность!
— Велика! — сказал Федя. — Больше, чем ты думаешь. Я сегодня утром ездил на стадион. Хотел, чтобы приняли в настоящую команду. С тренером. А там первым делом, знаешь, что спросили? Дневник. Понял? Я предлагаю в капитаны Костю.