Как за каменной стеной
Шрифт:
– Спасибо за комплемент! – прыснул смехом Аза. – Стой, ты отращиваешь волосы, как у девчонки?! Я и не заметил!
– Баран! Это я про тебя! – Руслан не поленился подняться и одарил Азу пинком.
– Вот я тебя сейчас разделаю на завтраки! – Аза набросился на Руслана с оплеухами.
Они вскочили на ноги, и, переваливаясь с ноги на ногу, побежали по раскаленной крыше. Ойкая во весь голос, Руслан попробовал бежать на пятках и чуть не свалился с покатой крыши самолета, за ним кряхтя и ругаясь, спешил Аза, вместе они скакали и дурачились, как бешеные белки, пиная друг друга под зад, заливались смехом и корчили рожи. Вцепившись за ремень на широких штанах Руслана, Аза надавал ему тумаков и пригрозил скинуть
– Силенок не хватит! Месть…! Аааа! Я ночью подсыплю тебе пауков в одеяло, тогда посмотрим! – визжал Руслан, взмахивая руками, чтобы не упасть.
– Ах ты, гаденыш! Наточу ножи и отрежу тебе яйца! – Аза схватил Руслана за шею и взъерошил ему черные волосы. – Умоляй о пощаде! Зови на помощь!
– Одногодка! Одногодка! Помоги! – Руслан не мог вырваться из крепкого захвата Азы. Он перестал сопротивляться, повесил ослабшие руки и высунул язык, в знак своего поражения. Аза неожиданно выпустил Руслана и спрыгнул вниз, Руслан последовал за ним, хотел было спросить, что случилось, но понял, что мальчишка пропал.
– Одногодка! Ты где? Иди сюда! – Кружил Аза по поляне перед домом, но мальчик не появлялся. – Беги в лес – его надо найти!
Руслан потоптался на месте, крутанулся на пятках, словно не решался сделать шаг, бессмысленно покружился вокруг костра, тут Аза выбежал из самолета, набрасывая на себя черную майку.
– Что с тобой? – Аза округлил глаза.
– Ну, понимаешь, может он не хочет жить с нами? – мямлил Руслан. – Мы же его выкрали! Ему лучше одному, без нас. Ты не думал, что здесь ему не нравится? Он не стал бы просто так сбегать. Зря ты мечешься, может, он просто гулять пошел?
Аза прищурился, в запретной пограничной стороне Одногодки не было видно, Аза дернул лук за тетиву, проверил в кармане заготовленные дротики, рядом с крылечными ступеньками давно уже дожидалась своего часа длинная пика с шипованным наконечником, Аза оторвал от стены, бросил ее Руслану, велел отгонять собак и помчался в лес.
Аза догадывался, что рано или поздно мальчик захочет вернуться в ту разрушенную деревню, и теперь знал, где надо было его искать. Он бежал не останавливаясь, озираясь по сторонам, выглядывая голубую курточку в густой зелени молодого леса. Вот лес поднялся, и Аза увидел маленькую фигурку под многометровыми соснами, которая не спеша, поднималась на холм, Аза сбавил шаг, пытаясь не упустить Одногодку из виду, пошел следом.
Вдвоем они больше суток шагали до мертвой деревни. Малыш время от времени садился на дорогу, чтобы перевести дух, и затем снова продолжал свой путь. Аза шел следом, поражаясь выносливости ребенка, они были в дороге уже много часов без воды и еды, а Одногодка шлепал босыми ногами с прежней скоростью. На рассвете они вышли к пересохшему пруду, где теперь нельзя было наблюдать его цветущее дно, от берега до берега все пространство между холмов заняло гигантское облако густого тумана.
Уставший Аза обрадовался, что их незапланированное путешествие вот-вот закончится, как только они достигнут третьего дома слева на улице из деревянных развалин. Однако мальчик прошел мимо того дома, где они нашли его, и, кажется, даже не посмотрел в его сторону, что очень удивило Азу, перелез через развалины каменной постройки и исчез. Аза нашел его на окраине мертвого селения, у обрыва, под высокой цветущей черемухой, у ее корней из земли вырастали два креста. Большой крепкий крест был связан из железных кривых труб, ладно примотанных проволокой, другой еле держался на тонкой ножке. Гнилая ветка накренилась на бок, и вот-вот должна была упасть, и все же держалась каким-то чудом. Аза встал рядом с мальчиком, Одногодка поднял полные слез глаза, вынул из-под курточки старый журнал, где были картинки с подобными крестами, но те были массивные и каменные, заваленные с боков пышными букетами цветов, тут Одногодка вынул два смятых веночка, сплетенных из огромных желтых одуванчиков и аккуратно повесил на кресты.
– Здесь кто-то зарыт? – почти шепотом спросил Аза.
Одногодка кивнул.
– Люди?
Одногодка ткнул пальцем в маленький холмик земли с покосившимся крестом. Аза подумал, что один из родителей умер раньше, и его хоронили вдвоем, а второго ребенок закапывал в одиночку и крест ставил тоже один. Аза положил руку Одногодке на плечо и почувствовал, как сильно тот дрожит. Что может чувствовать ребенок, переживший не просто смерть своих родителей, а и их погребение собственными руками? Огромное всеобъемлющее горе, великую горькую скорбь, которая стоит комом в горле, не дает вздохнуть, стоит лишь только вспомнить родное лицо.
– Подожди. – Аза убежал и вернулся с парой рей, выбрал попрочнее, и крепко скрепил их проводом, которого в кармане хранилось в достатке. Выдернув старый ненадежный крест из могилы, воткнул в землю новый, присыпал землей и уплотнил ногой. Надел венок на новый крест и снова встал рядом с Одногодкой. Мальчик безмолвно ронял слезы, изредка всхлипывая, Аза смотрел на заросшие земляные холмики и также молча думал о незнакомых людях, которые бессовестно уши в другой мир, оставив малявку в полном одиночестве.
Несмотря на утренний холод, Аза стянул с себя майку, обернул вздрагивающие плечи мальчика, сел на землю. Одногодка услышал тяжелый вздох, как должно быть умирающий бык делает свой последний выдох, он обернулся на Азу и вздрогнул – всегда рассудительный и сдержанный, Аза не успевал утирать льющиеся по щекам соленые потоки, на фоне бледного утреннего солнца его длинные белые колыхающиеся волосинки стали похожи на нити золотой паутины, опаленная кожа на плечах, испещренная мелкими трещинами, в лучах света теперь выглядела, словно потрескавшееся дно пересохшей реки. Голубые-голубые глаза Одногодки смотрели на Азу с пониманием: в погибающем мире у всех была одна и та же печаль.
Руслан пристыжено отводил глаза, делая вид, что увлечен чтением, Аза молчал, натачивая клинки о камень для завтрашней охоты, Одногодка ковырялся перочинным ножиком в тростниковой трубке, которую срезал на обратном пути из деревни до их лагеря. В тишине редкими хлопками лопались угли костра, в щели задувал северный ветер, еле слышно, напевая гудящую песню, с улицы доносились шепот листвы и хруст веток. А в редкие моменты, когда все стихало, издали долетал механическое жужжание роботов.
Аза принялся расчесывать длинные белые волосы у огня, напевая мелодию, которая по-прежнему таила тайну своего происхождения. Глаза Руслана слипались, голова тяжелела, и сопротивляться сну уже не хватало сил, как вдруг напевы Азы приняли совершенно иной облик – музыка полилась не ровно, но мелодично, и немного пискляво, и Руслан уже подумал, что сам ветер подхватил выученные ноты напевов Азы. Когда Руслан поднял тяжелую голову, увидел Одногодку – мальчик стоял в свете догорающего костра, прижав тростниковую трубочку к губам, выдувал из нее восхитительные звуки, медленно двигал пальчиками. Музыка прервалась, Одногодка вопросительно посмотрел большими серьезными глазами на светловолосого, Аза одобрительно кивнул.
2 глава
Ремень прижимал к животу два заточенных изогнутых ножа, в оттопыренном кармане штанов лежали дротики, вырезанные вчера из тонкого алюминиевого листа, иглы Аза привязал лентой ткани к своему предплечью, голень под штаниной холодил стальной клинок без рукоятки. Аза накинул через плечо лук, в колчан добавил стрел, что говорило обо всей серьезности дела, поднял с пола приготовленный мешок с накопленным за последнее время добром. Когда он вышел на крыльцо, Руслан и Одногодка выпрямились, и Руслан отчеканил: