Как за каменной стеной
Шрифт:
– Отряд прибыл и готов к службе! Какие будут распоряжения?
– Первое – я сам не знаю, когда вернусь, хозяйство оставляю на вас и поэтому надеюсь, что большая часть дома останется целой. Еще одно, все запасы в пакете на дне колодца, их хватит на ближайшие дня четыре, если конечно вы не устроите праздник по случаю моего отбытия и не съедите все до полуночи! – Аза заглянул в черные глаза Руслана. – Теперь о главном, несколько дней назад я вдел в лесу человека. Не исключено, что за нами следят. Ты знаешь, где найти все необходимое, Руслан. И еще я заметил, что собаки перестали показываться в наши края, это странно.
– Может передохли все? –
– Было бы печально, будь оно так. Все же погладывай по сторонам. – ответил Аза. – Я постараюсь не задерживаться. Одногодка, сиди дома, следи за Русланом.
– Что!? – перекосило Руслана.
– Чего ты ждал, пень? – Аза потрепал нечесаные клочки волос мальчишки, подмигнул ему весело. Было что-то в этом малыше тайное, неуловимое, что заставляло испытывать к нему подобие братских чувств, хотя родственников у Азы никогда не было, и как конкретно ощущается братская привязанность, он мог только представлять. – Постригитесь, а то вшей не хватало. Посушите на солнце подушки и кресла. Если затеете стирку, никто с вас за это взыскивать не станет. Руслан, следи за водой, кажется там течь. Я пошел.
– Давай не долго! – буркнул Руслан.
Аза двинул на запад к заросшему полю. Здесь не было ни троп, ни старых дорог, только одно сплошное поле до самого горизонта, где трава достигала двух метров. Аза со своей высоты мог видеть верхушки соснового леса слева, на него и ориентировался, а если бы Одногодка зашел сюда, то обратно его вывести смогла бы только слепая удача.
Солнце продолжало свой путь к зениту, Руслан глянул вверх и решил, что до самого пекла, когда на песок невозможно будет ступить голой ногой, еще примерно пара часов. Для чего ему это, он и сам не понимал, но от отсчета времени ему становилось легче, и словно сама жизнь сдвигалась с мертвой точки. Всегда и всюду, когда они с Азой делали вылазки на мертвые пустоши разрушенных городов, Руслан мечтал найти часы, неважно будут ли они наручными или напольными. Конечно он находил их, но они были либо полностью разбиты, так, что высыпались детали при первом прикосновении, или же не рабочие.
Одногодка сел на крыльцо, достал из-под лесенки старые изношенные протертые штаны, ловко двигая ножиком, снял с провода резиновую оболочку, растрепал тоненькие рыжие проводки, натренированным движением руки чиркнул наждачной лентой по кончику одного медного шнура, и занялся починкой одежды. Руслан сел рядом, он не знал, чем можно было заняться, без Азы он терял направление, держа всегда его за ориентир. Руслан понимал нужды их спокойной жизни, но сейчас он будто потерялся, поначалу он пристально наблюдал, как Одногодка вдевал и вынимал тонкую медную нить, аккуратно приглаживая заплату, но это рутинное занятие нагоняло тоску, и Руслан заклевал носом уже через пару минут.
Одногодка закончил с брюками, бережно их свернул и положил в отдельный вещевой мешок. Руслан уже было обрадовался, что сейчас они займутся делами поинтересней, но Одногодка потянулся под лестницу, и выдернул еще партию тряпья.
Руслан закатил глаза.
– Не может быть! У тебя там что, хламохранилище? Я думал, мы погулять рванем! Хочешь, поохотиться на крыс?! – с восторгом вскрикнул Руслан. Одногодка помотал головой, не разделяя энтузиазм крысолова.
– Хочешь, сходим в твою деревню? – уже без особой надежды спросил Руслан. Мальчик задумался на мгновение и снова мотнул головой. – Ладно, портниха, занимайся своим делом. А я… я…
Руслан зашел в дом, изнутри раздался грохот и визг, потом показался счастливый Руслан, держа в руках лопату с помятым штыком. Ее короткий черенок больше подошел бы совку, ее смастерил Аза, когда утеплял пол – снизу фюзеляж давно проржавел – не представляя никакой пользы, ржавое дно и часть стены со стороны леса, покрытое дырами, хозяева засыпали землей и завалили ветками, а со стороны поляны просто сделали земляную насыпь.
Одногодка поджал губы, и что это означает, Руслан не понял. В его планах на день высветился первый пункт: сделать землянку для хранения продуктов! Воодушевившись своей гениальной мыслью, он принялся делать подкоп под развороченным носом самолета. Одногодка поглядывал на него, следил, как растет куча вырытой земли, как Руслана снаружи остается все меньше, яма углублялась, а пыл только нарастал. Вскоре Руслан выкопал целое подполье. Где и уснул.
Через два дня пути Аза ступил на грунтовую дорогу деревни, он бывал в этом поселении и раньше; однажды зимой он забрел сюда совершенно случайно, у него тогда еще не было ни самолета, ни Руслана, отогрелся в первом попавшемся сарае, где хранилось сено для скота, кое-какой сельскохозяйственный инвентарь и пара мешков с крупами. Утром его обнаружили хозяева и чуть не закололи вилами, спутав с дикой собакой. Хозяйка, низенькая морщинистая женщина, с узкими щелками вместо глаз, накормила Азу, собрала кое-что из провизии в холщовый мешок, подарила некоторые старые одежки умершего сына и отправила. Муж ее на эти сборы смотрел с равнодушием, он лишь посоветовал Азе поговорить с кем-то очень влиятельным, кто мог позволить взять себе работников, но Аза выбрал тогда свой путь.
Первым делом в этот день он решил навестить ту женщину. Во время поисков в одном доме он нашел шкатулку с блестящими украшениями, среди которых была особенная вещичка – большущая брошь с белыми круглыми камнями, и, как только он увидел ее, в ту же секунду решил подарить хозяйке сарая в благодарность.
Когда солнце погрузилось в черный горизонт, воздух смягчился и стал словно тугим, трава приятно шелестела под ногами, в шиповнике распевалась вечерняя птица, на душе было необъяснимо легко и волнительно. Шалаши и землянки на окраине деревушки остались не неизменными, если не считать растаявшего снега, то можно сказать, что ничего не добавилось, ничего не исчезло.
Аза постучал в дверь.
Долгое время спустя открыл ее недовольный хозяин. Вид его был пугающе ужасен – грязнейшая майка свисала с худых плеч, короткие драные подштанники, подвязанные широкой сальной веревкой, не скрывали синих колен, босой и измазанный копотью, он потер заросшее лицо и прокашлялся, от него воняло сгнившими рыбьими потрохами. Хозяин выпучил отекшие глаза и улыбнулся гнилым ртом:
– А! Найденыш! Помню, помню. Чего надо? – мужик почесал ребро отросшими черными ногтями.
– Я решил вас навестить. А хозяйка… ваша дома? – сдержано спросил Аза, и лицо мужика обвисло.
– Нет. Умерла она. – Безрадостно ответил тот. – Заходи, чего стоишь в дверях? – Аза миновал пустой двор, где от ворот до крыльца вместо тропинки лежали три доски, за распахнутыми дверями стояла жуткая темнота. Пахло пылью и плесенью, Аза ударился лбом о перегородку, поддерживающую потолок, и дальше шел, согнувшись вдвое.
Мужик зажег огарок свечи в заплывшем подсвечнике, сам сел на застланную грязным одеялом скамью, Азе указал на дырявое кресло. Хозяин перекинул ногу на ногу, протер лоб беспалой ладонью и медленно заговорил: