Как закалялась сталь - 2057. Том 3
Шрифт:
Браунинг была почти копия Юты-Люгера. Со спины в одинаковой одежде они вообще казались зеркалом и отражением. Но как только поворачивались… Люгер — хищная, едва сдерживаемая ярость, застывшая атака на пике бешенства, уверенность в каждом движение, в каждой складочке одежды, в каждой мелочи. И Браунинг — спокойная, рассудительная отличница с красным дипломом и должностью офисной мышки, немного бестолковая и рассеянная, постоянно витающая где-то далеко. Когда Люгер и Браунинг жили вместе на съемной квартире, первая забивала морозилку мясом, а все остальное пространство было плотно упаковано травой — луком, базиликом, петрушкой… и прочей гадостью. Именно это обстоятельство не позволило самому Маузеру попытаться подбить клинья к Браунингу.
«Бррр,
А потом, когда Браунинг заняла свое место в обойме, он вообще перестал обращать на ее женские прелести внимания. Ну да, боец в юбке, что такого? Главное — боевая задача. Все остальное — вторично.
— Так, — оглядел Маузер присутствующих. — Во-первых, приветствуем нового товарища. Боец Сенсей, проверку прошел до третьей ступени, за что и получил право выбрать позывной. Социалист, националист. Идейный. Входит в пятерку Тренера. Сам Тренер присутствовать не может, и вообще кроме Сенсея никто из пятерки полной проверки не прошел. Даже сам Тренер. Пока… — Марат выделил последнее слово.
— Поэтому ставлю вопрос на голосование — принять назначение товарища Сенсея комиссаром пятерки Тренера. Пятерка за это проголосовала единогласно. Теперь дело за нами. Вопросы?
Сказал, а вокруг расцвели улыбки. Даже всегда невозмутимый и сумрачный Глок ухмыльнулся.
…Как ничего и не было. Не было Разгрома, не было предательств, не было поражений, не было преследований, не было долгих лет в тьме, и серого отчаяния, ничего не было. Снова могучая, безжалостная, и чрезвычайно умелая сила собралась, как обычно, вечером, на Базе-2, чтобы завтра вся страна содрогнулась, чтобы забегали майоры и полковники по коридорам, зазвенели телефоны, чтобы заперлись губернаторы и замминистры в ужасе ожидая своей участи. Как будто все было только вчера, а не много лет назад. Словно бетонная плита с плеч, и товарищи стоят над котлованом, смотрят туда, куда ты упал, и спрашивают: «…ну ты как, чего застрял…»? Удивительное ощущение.
— Вопрос! — сказал улыбающийся Магнум. — Для социалиста, и, блин, националиста. Сталин?
— Да, — ответил Сенсей, еще не понимая общей веселости. — Сам задаю такой вопрос другим. Ответ «положительно». Очень положительно.
Магнум заржал, как большой ребенок:
— Я за!
— Вопрос, — сразу же сказал Глок. — У тебя на шее шрамы. Несколько. Это значит — рак. Тебе сколько осталось?
— Ну-у, — протянул Сенсей, видно было, что чуть растерян, ну не думал он, что за пару минут, в полумраке, и его так тщательно изучат. — Мы с ним договорились. Лет этак на пять договорились.
Улыбки вокруг стали еще шире. Наш, явно наш человек… все под смертью ходим…
— Вопрос, — теперь уже Вальтер-два. — Кто проводил проверки?
Люгер лениво склонила голову к плечу Марата:
— Я лично проводила первые две. Третью проводил Маузер, он у нас по этим делам спец. Все проверки товарищ Сенсей прошел успешно, с первого раза, выбрал позывной… Я за него ручаюсь…
Штурмовики зашевелились. Ну да, конечно, …раз уж товарищ Люгер за человека ручается, то, конечно, какие вопросы…
— Я тоже за, — сказал Кольт.
— И я, — в унисон, вместе, СВД и Вальтер-два.
— Без вопросов, — сказал Манлихер. — Я все что надо услышал.
— Ладно, — проворчал Глок, и поднял руку. — Я в деле.
— Так, теперь вопрос номер два. Мы, то есть я, товарищ Люгер и товарищ Сенсей планируем в течении трех лет провести революцию, и по окончании указанного срока — установить социалистическую власть на всей территории страны.
Собравшиеся пару секунд осознавали то, что было произнесено, а потом закаркал-засмеялся Глок. Магнум и Манлихер захохотали. Кольт прыснул в кулак. Улыбнулся вечно мрачный СВД, за ним захихикал Вальтер-2, и наконец открыла рот в непонимании Браунинг.
— Я знаю, что будет тяжеловато, — продолжил Маузер, когда все просмеялись. — Армия понесла тяжелые потери. С нами больше нет Двадцать Четвертого и Стечкина. Группа Буденного ушла в коммуну, и ликвидирована, кажется, полностью. Связи с ними нет вообще. Группа Таланта либо спилась, частью сидит сейчас в горячих точках. Связь с некоторыми есть. Группа Русского распалась, Правый Меч сейчас вообще на стороне противника, но связь есть с обоими. Макаров сейчас в одиночестве, у него кое-кого посадили, кто-то в глубокой лежке, большинство разъехались, штурмовик Максим вообще за границей. Зато есть новая полная пятерка Тренера, и новая База-пять… и деньги. Много денег.
Теперь уже никто не смеялся. Все слушали очень внимательно.
— За последнее время удалось выйти на связь с уже организованными группами во Владимире, в Ярославле и Новосибирске. Очень молодые, зеленые еще, кое-кто вообще из либеров. Есть еще остатки в Ростове, Казани, из Луги, и ижевцы. Эти ребята посерьезней, но тоже не проверенные, без дисциплины, даже без позывных. Большинство без позывных…, - протянул Маузер с сожалением.
Да, революционер без псевдонима — не революционер. Это понимали все, кто когда либо сталкивался лоб в лоб с властью, ее прислужниками и законом. Можешь сколько угодно ходить на митинги, сидеть в КПЗ, подвергаться холодным обработками или горячо агитировать сам, состоять в партиях и движениях — но пока тебя зовут по паспорту, пока ты по эту сторону черты — ты обычный «обывал». «Один из никого, и имя твое — никто». Это будет продолжаться до тех пор, пока товарищи не назовут тебя совсем не по паспорту, и для вновь прибывающих новичков ты будешь не Димой, Володей, Сашей — а бойцом Революции, ее оружием, с боевым позывным, литературным псевдонимом или подпольной кличкой. Это значит — ты не только переступил черту, но и остался за ней. Ты получил новое имя, ты на своем месте, и теперь тебя зовут именно так. Спартак, Македонский, Чингисхан, Владимир Ленин, Иосиф Сталин — мы знаем этих людей, изменивших реальность — по их кличкам, позывным, псевдонимам, новым именам. Не важно кем они были «до». Важно, кем они стали «после».
— Теперь, — продолжал Марат. — Мне необходимо знать, кто включится в работу немедленно. И теперь у нас, как я и сказал, есть средства.
Марат вытащил из-под скамейки сумку. Огромную «челночную» красно-белую сумку, из плетеного полиэтилена. Расстегнул молнию. Аккуратно сложенные пачки разных номиналов весело глянули на присутствующих. Глок подался вперед. Кольт присвистнул. А Магнум невольно крякнул.
— Деньги настоящие. Не отмытые, но относительно чистые, искать их никто не будет. Считайте, что это один очень крупный миллиардер поделился своим состоянием, на нужды революции. Пропавшее состояние Парвуса, скажем так. Никакая мафия, криминальная или государственная, на эти средства не претендует. Тут — пятьдесят миллионов. Еще столько же есть в загашнике. Средства будут поступать и дальше, и больше. Но в разумных пределах. И как сами понимаете, это наш шанс, глупо отказываться. Напомню всем присутствующим, что в свое время наша Красная Армия на самом пике по общим статьям расходовала два миллиона в год, и контролировала всю область. Тут уже сейчас денег столько, что достаточно на создание отрядов Красной Армии, контролирующих подавляющее большинство центральных регионов страны.
Марат специально говорил медленно, с паузами, чтобы смысл доходил с первого раза.
— Мы с вами знаем, что каждый рубль для социалистической структуры по эффективности равен десяти рублям любой другой структуры. Мы это проходили, и доказывали, все вместе, совсем недавно.
— Я в деле, — повторил еще раз Глок.
Марат повернулся к нему:
— Боец Глок, с сегодняшнего дня ты переходишь на нелегальное положение. Твоя задача — перемещение по регионам, создание ячеек, обеспечение их людьми и средствами. Тебе хватит трех суток? Чтобы здесь разобраться со своими делами, и сколотить команду хотя бы из двух человек? Кольт!