Как женились Чекмаревы
Шрифт:
– Мне не надо, - сказала Катя.
– А я тебе не дам, если даже попросишь, - успокоила ее с ласковой твердостью Поля.
– Нельзя такую красу самодельной кислушкой травить. Это нас с Федорой никакая кислота не разъест.
– Поля выпила, понюхала лук.
Мимо электростанции по железнодорожной ветке две женщины, упираясь сильными ногами в шпалы, катили вагонетку, груженную кайлами, ломами, лопатами, кувалдами. Поля помахала им платком, а они все оглядывались, белозубо улыбаясь, похохатывая, пока не скрылись
– Завидки взяли их - с молодцами бражничаем, - сказала Поля.
– Ох, пе работа тяжела. Мужиков нетути.
– Да что вы стыд-то потеряли?
– возмутилась Катя Михеева.
– Ну, если тебе стыдно, не выходи из дому: по улицам мужики ходют, опи хоть в штанах и рубахах, а и тамто под одежой все равно голые. Так-то, девка.
– Ты, Федора, матушка, нарисуй-ка обидчика подробнее, - сказал Гоникин вроде запросто, но с чужинкой.
– Глаза у тебя, Павлик, смелые, а есть ли власть, мужичок?
– едко отозвалась Федора.
– Хватит, даже с избытком, - страшновато припугнул Гоникин.
– Ну что ж, пойди вон в тот дом за тополями.
– Федора толкнула плечом бывшего мужа.
– Испугаюсь, за тебя схвачусь.
– Ты уж лучше схватись за столб дыма - падежное.
Разговор этот Павла с Федорой грубо и решительно
убеждал Катю в непримиримой враждебности бывших супругов. "А ведь жили вместе, сын у них..." - думала опа непривычно раздвоенно. Опять взглянула на Афанасия:
спокойное, сосредоточенное лицо.
– Сходи, Павел Павлович, а я тут пока покалякую, очень уж симпатичные женщины, - сказал Афанасий.
– Да и ты, Михеева, иди с ним.
8
Гоникин и Михеева отправились к каменному под черепицей дому за высокими зелеными веретенами пирамидальных тополей.
В доме этом, видать, жили богато и не боялись показать достаток свой. На веревках во дворе сушилась одежда - френч, бриджи, шапка и пальто с воротником серого каракуля, белые бурки, осоюзеиные желтой кожей. Как видно, хозяин копировал в одежде ответственных работников.
– Да, - сказал Гоникпн, толкнул локтем Михееву, подмигивая.
На крыльцо вышел невысокий сухой старик с лохматым волкодавом. Долго смотрел на Катю и Гоникипа изпод шляпы тяжелыми черными глазами.
– Кто и откуда? Зачем пожаловали?
– пытал старик молодым голосом.
– Мы с завода. Нам бы выпить и закусить, - запросто бойчился Гоникин.
– Аида.
В кухне хозяин закрыл на ключ дверь в горницу, вынул из печки сковородку с жареными карасями, поставил на стол на каменную плитку, потом принес из сеней поллитра водки.
– Ешьте-пейте, как вас... товарищи или просто приятели, люди добрые. С завода вы, говорите? Наезжали ваши на карпа. Пруды рыбные, - говорил хозяин, выпив рюмку, стоя у раскрытых в сени дверей.
– Поллитру, туда-сюда, еще можно найти, оторвать от себя, а больше-то в ветути, отклонял он просьбы Гоникина продать ему ящик водки.
– Да и зачем вам ящик-то?
– Вы нас не бойтесь, хозяин, познакомимся поближе, помогаем друг другу, время военное, - ловчил Гопикин.
– Время нелегкое... как вас? Сыновья мои на фронте оба. А тут бахчи полить трудно. Насос собираю по деталям - у кого за водку, у кого за кусок мыла. Помогли бы насос собрать - были бы самыми дорогими гостями.
– Ну а кто из заводских-то помогает?
– с простодушным участием и готовностью помочь спросил Гоникип.
– А я не рассказываю. И про вас смолчу. У меня все шито-крыто.
– Ладно. Насос будет, и очень сильный!
– Гоникин встал, поправляя ремень на поджаром стане.
– Давай показывай свои кладовые. И горницу открой.
– Извольте ваш документик на право обыска.
– Шило мыло, обмены. Что за барахолка?
– Павел, ты сначала расплатись за водку с дядей Харитоном, потом уж приступай к воспитательной работе, - сказал из сеней Афанасий, почесывая за ухом волкодава.
– Присядь, Афоня. Гостей провожу, займемся нашим делом, - сказал Харитон.
– И ты, Полька, подожди, - велел он стоявшей за спиной Афанасия Новиковой.
– Это что еще за спектакль?
– возмутился Гоникин придушенно, кладя на стол деньги.
– С гостей не беру, тем более с председателя райисполкома.
– Вы знаете его?
– спросила Катя.
– Я и тебя знаю, раскрасавица. Лесник должен знать всех. Его не видят, а он из кустов, из-за дерева глядит, примечает. А вы тоже мне: мол, заводские мы. Кого замыслили обхитрить?!
Афанасий, помахивая рукой на себя, выманил их во двор.
– Ну?
– спросил он Харитона и, перехватив его косой взгляд на Гоникипа и Катю, сказал, что можно при них дело делать.
Лицо Харитона побледнело, строжая на глазах:
– Товарищ Чекмарев, человек тот у меня в горнице.
– Уголки губ его дернулись под усами.
– Сам заявился к Поле Новиковой, прошу учесть.
– Да, подтверждаю: сам пришел, сдал оружие. Сначала я ужаснулась, похлебку разлила, весь подол измазюкала. Но тут инженер-истопник Коля Рябинин подоспел.
То-то натолкуются - служили вместе вроде. От лишних глаз укрыл у Харитона.
– Самолет кружил на рассвете... Тогда и спрыгнул.
Гоникин засвистел:
– Ситуация!
– Смотреть овражный лес надо. Может, где еще забились, - говорил Харитон Афанасию.
– Я пойду.
– Осторожнее, дядя Харитоп, - предостерег Афанасий, принимая от лесника ключ от горницы.
– А то как же? Чай, леса и овраги свои мне сызмальства. И Митрич хитрый.
– Лесник потрепал по холке муругого пса, пошел по отложипе к леску, поднявшему со дна оврага темно-зеленые кроны.