Кактус Нострадамуса
Шрифт:
Я сдержалась и не сказала: «От ужаса слышу!»
– Наверняка она увидела в нем тебя!
– Хм, – я почувствовала себя польщенной. – То есть ты полагаешь, эта женщина могла без памяти влюбиться в розовый жакет, увидев, как замечательно в нем выгляжу я?
– Я сказала то же самое, только короче, – Алка кивнула и постучала пальчиком по кончику носа. – Так-так-так… Вспоминай, Кузнецова! Невысокая полная девушка без талии, волосы красно-рыжие, лицо круглое, веснушчатое. Ну?
– Что –
– Ну, раз она тебя видела, значит, и ты ее тоже?
– Не факт. Может, она рассматривала меня исподтишка?
– Прячась за шторой? Или сидя в засаде? – Трошкина уже откровенно язвила, а я вдруг поняла:
– Алка! Это же многое объясняет! Если рыжая меня видела, а я ее нет, значит, она пряталась. А зачем она пряталась, рассматривая меня? Может, она не только меня рассматривала? Может, она следила за мной и Зямой? Может, это именно она…
– Шантажистка! – договорили мы дуэтом.
– М-м-м, – Трошкина потерла лоб. – Слушай, мне нужен тайм-аут. Надо отдохнуть, а потом думать дальше, вроде, у нас были еще какие-то детективные планы? Напомни мне, что мы хотели делать?
– Обзвонить подруг Лизоньки и выяснить, не занималась ли она танцами, – я похлопала себя по карману. – Сегодня золотой мобильничек при мне!
– Значит, сейчас у нас будет обеденный перерыв, а потом новый сеанс мозгового штурма, – решила Алка и огляделась из-под ладошки. – Вон кафешка, идем туда.
– Уверена? – я помешкала, но все же последовала за подружкой.
Кафе называлось «Босфор» и вызывало желание напеть «Не нужен нам берег турецкий!», поскольку наводило на мысли о населяющих те края знойных носатых брюнетах, вроде того, который недавно сделал мне гнусное предложение у памятника Пушкину.
– Никогда я не был на Босфоре! – продекламировала Трошкина, попрыгав на диванчике.
Мы сделали заказ и в ожидании еды свили гнезда в подушках, под которыми местный декоратор буквально похоронил сидячие места.
Алка, охочая до экзотики, томно жмурилась, слушая длинную лирическую песню на турецком, пока сладкоголосый певец не дошел до конца очередного куплета. На последней строчке Трошкина беспокойно завозилась и смущенно посмотрела на меня:
– Мне это не показалось? Ты тоже это слышала?
– Что?
Я не прислушивалась к босфорским песнопениям.
– Вот сейчас он повторит. Слышишь? «А кошку у тюрьму!»
– Это на каком языке, на украинском? – я удивилась.
Хохляцкий и турецкий в одном флаконе – это, мягко говоря, толерантно!
– Не знаю, на каком это языке, но певец упорно заканчивает каждый куплет призывом «А кошку у тюрьму!» – заволновалась Алка.
– «Карфаген должен быть разрушен», – кивнула я. – Римский
– И что, ее теперь в тюрьму?!
Трошкина очень, очень любит животных. В детские годы она одна предоставляла политическое убежище под кроваткой вдвое большему количеству котят и щенят, чем мы с Зямой вдвоем.
– Мы же не знаем, что сделала эта кошка, – напомнила я. – Возможно, бесконечные куплеты как раз и рассказывают о ее многочисленных ужасных злодеяниях.
– Но выносить на основании этого обвинительный приговор несправедливо! Следовало хотя бы выслушать другую сторону! – с жаром возразила Алка.
– Мья-йа-йа-у-у!
Звук был до крайности неблагозвучный и неожиданный. Я поежилась, решив, что тут как раз и началась оправдательная кошачья речь, но оказалось – это просто форточка заскрипела.
Погода портилась, поднялся ветер, и можно было ожидать противнейшего косого дождя, при котором никакой зонт не сохранит в сухости мой дорогой жакет из мексиканского войлока.
В связи с этим на повестке дня возник новый вопрос: как мы будем добираться в офис, куда во второй половине дня обещал подъехать рекламный директор «Бетабанка»?
Бронич будет очень недоволен, если я пропущу эту встречу.
– Трошкина, у тебя есть деньги на такси? – спросила я подружку.
Алка покосилась на меню и ответила:
– Не уверена. А куда ты хочешь ехать?
– Не хочу, но надо. В офис! – я вздохнула. – Туда явится Владимир Леонидович.
– Кокетливый старец из банка? Тот самый, который мечтал о встрече с тобой в ресторане? – Трошкина с намеком вздернула бровки и многозначительно поморгала.
– Алка, ты гений! – в тысячный раз за эту жизнь признала я. – Сейчас я ему позвоню.
Кокетливый старец Владимир Леонидович с подкупающей готовностью согласился изменить место и время назначенного рандеву. Я предположила, что он надеется заодно и формат его поменять, переконвертировав деловую встречу в романтическое свидание, но не стала раньше времени разочаровывать доброго человека.
– Правильно, – одобрила мое коварство Трошкина. – Будем решать задачи по мере их возникновения.
Тут перед нами возникли тарелки с едой – в таком количестве, что это уже была не просто задача, а настоящий вызов, и мы с подружкой сосредоточились на решении этого серьезного и сложного (из трех блюд с десертом) вопроса.