Кактус Нострадамуса

Логунова Елена Ивановна

– Однако! – пробормотала я, отступая к лифту. – Конфликт перестал быть локальным!

– Пора вмешаться миротворцам, – поддакнула Трошкина.

Мы поднялись на наш восьмой этаж, но не рискнули там выйти, потому как и сами увидели: тропа войны расширилась и захватила всю нашу лестничную площадку. Серый цементный пол разрисовали спутанные цепочки черных следов.

Мы с Трошкиной синхронно опустили глаза и посмотрели на наши новые тапочки. Это были недорогие балетки из супермаркета, но и их нам было жаль.

– Давай переждем у меня, – предложила Алка

и придавила кнопочку с цифрой «5», не дожидаясь моего ответа. – Чернила высохнут, тогда пойдешь домой.

На пятом этаже было почище, и мы пробрались к двери без потерь.

Внизу все так же размеренно бухало: дядя Митя ломился в бункер тети Мани, чтобы на пальцах и кулаках объяснить ей, как она неправа.

Мы прошли в кухню – там было потише – и за чаем подвели итоги бурного дня.

Плюсов насчитали три. Во-первых, мы кое-что выяснили о женщине, убитой на лодочной станции. Во-вторых, установили, что «спец по пластику» Михаил Поливанко работал в «Бетабанке» и помог преступникам его ограбить. В-третьих, узнали, что покойная Лизонька носила фамилию Горохова и была супругой владельца того самого банка.

В минусы зачислили внезапную потерю Зямы.

– Очень мне не нравится это его неожиданное исчезновение, – призналась Трошкина. – Зяма воспитанный молодой человек, и не в его привычках бросать женщин так внезапно и без всяких объяснений. Я беспокоюсь, не случилось ли с ним чего-то плохого?

– Например? – я нахмурилась.

– Да мало ли! Зяму уже шантажировали, подставляли, что дальше?

– Хочешь сказать, он покинул нас сегодня не по своей воле?

Я тоже встревожилась и позвонила домой.

К телефону подошла бабуля.

– Квартира Кузнецовых! – заорала она так, что я тоже едва не оглохла.

– Вольно, – поморщилась я, отодвинув трубку от уха. – Бабуль, привет, а Зяма дома?

– Нет!

– Он не звонил?

– Нет!

– Ладно, я скоро вернусь. А ты из квартиры не выходи и всех, кто приходит, заставляй разуваться за порогом, хорошо? У нас на лестничной площадке очень грязно, там дядя Митя с тетей Маней в пылу борьбы чернила разлили.

– Да что ты, настоящие чернила?! То-то, я смотрю, парнишка наследил!

– Какой парнишка? Зяма?

– Нет, не сам Зяма, а дружок его какой-то. Он разминулся с Зямой и побежал его догонять.

Мы с Алкой переглянулись.

– Так, ба, сосредоточься и вспомни, пожалуйста, как выглядел этот Зямин дружок?

– Я ему не открыла, через дверь разговаривала, так что видела только в глазок. Такой, знаешь, крепенький паренек, в очках и в капюшоне.

– Алка, я видела крепкого парня в темных очках и кофте с капюшоном на эскалаторе в торговом центре! – обернулась я к подружке. – Он ехал мне навстречу, когда я поднималась на выставку. Это, конечно, еще не повод для тревоги, но…

– Очень даже повод! – возразила Трошкина и сразу же заломила руки.

От волнения она снова сделалась многословна и косноязычна:

– Зяма исчез из торгового центра, а ты там видела парня, который его искал, и парень этот выглядел как уличный бандит!

– Брось,

Алка, это паранойя и снобизм, – неуверенно попеняла я подружке. – Кофты с капюшоном не только уличные бандиты любят, их и спортсмены носят, и люди искусства – рэпперы, например. Я бы предположила, что в «Галактике» Зяма встретился с приятелем, у которого к нему было что-то важное и срочное, и они вместе отправились по своим мужским делам, напрочь позабыв о наших женских.

– Думаешь? – Трошкина перестала нервно хрустеть пальцами, но не успокоилась.

Чтобы отвлечь ее, я спросила:

– Кстати, об итогах дня. Каковы результаты твоих звонков подружкам Лизоньки?

– Алле! – голосом бабушки заорала вдруг позабытая телефонная трубка. – Дюшенька, папа спрашивает, когда тебя к ужину ждать?

– Сегодня, – твердо ответила я и положила трубку. – Алка, не куксись! Давай-ка, отчитайся о проделанной работе!

– Отчитываюсь, – послушно откликнулась грустная Трошкина. – У меня было четыре номера, обозначенных как Галюся, Анка, Ладюня и Мимими. Я успела позвонить по трем, Галюсе первой. Сказала что-то вроде: «Здравствуйте, я знакомая Лизоньки, можно услышать Галину?» – а она мне сразу: «Не знаю никакой Лизоньки, вы ошиблись номером, положите трубку и никогда мне больше не звоните».

– Испугалась Галюся, – решила я. – Не хочет говорить о Лизоньке, поскольку та умерла при подозрительных обстоятельствах. Если бы ты действительно перепутала номер, она сказала бы: «Вы ошиблись» – и все.

– Я не ошиблась, – подтвердила Трошкина. – Я еще раз позвонила, а она трубку не взяла.

– Значит, с Галюсей все ясно, а что Анка?

– А с Анкой неясно, я с ней не разговаривала. Трубку снял мужчина, Анку не позвал и стал настойчиво допытываться, кто я такая и что мне нужно.

– И теперь уже ты испугалась и не захотела продолжать разговор, – догадалась я. – Понятно, а с Ладюней как вышло?

– Совсем никак, – вздохнула Трошкина. – «Абонент недоступен или временно отключен»!

– Может, уже подключен? – я посмотрела на Алкины любимые часы в виде слона, беременного циферблатом. – И, надеюсь, еще не спит.

Надежда моя оправдалась. Ладюня еще не ложилась, наоборот, только встала. Это я поняла по ее отзыву на мое «здрасьте вам»:

– Доброе утро!

Я снова посмотрела на слона, прикидывая, в каком часовом поясе сейчас утро? В любимой Трошкиной Австралии?

– Можно услышать Ладу? – по собственному почину заполнила образовавшуюся паузу Алка.

– Я Лада, а кто это?

Я продолжала раздумывать: говорим-то мы по-русски, значит, не Австралия? Может, Аляска? Это ведь бывшая территория Российской империи…

– Лада, мы с вами не знакомы, я телефончик ваш у Лизоньки нашла, – продолжала бесконтрольно импровизировать Трошкина. – У Лизы Гороховой.

– Ой, так вы, наверное, Верочка?! – неожиданно обрадовалась бессонная Ладюся.

Трошкина посмотрела на меня, спрашивая, Верочка она или не Верочка? Я глубоко кивнула. Хоть Верочка, хоть Мегерочка, лишь бы завязать разговор!