Кал-центр

Шульц Гектор

К исходу четвертой недели нас осталось одиннадцать, как и говорил рыжий Василий. «Лучшие из лучших», как сказала Лена, давая добро на перевод аванса. Этому удивились многие, потому что в нашем городе аванс давали только тогда, когда ты приступал к работе. А мы околачивали груши в учебке, ожидая, пока привезут компьютеры и взмыленный Андрей их подключит и настроит. Поэтому аванс стал приятной неожиданностью. Я даже позволил себе утром купить мини-пиццу в киоске свежей выпечки рядом с офисом, где обычно затаривались едой на обед остальные сотрудники «ВебЛайна». Этот крохотный кругляш был таким вкусным, что мини-пиццы разлетались задолго до обеда.

Обедали прямо в офисе, в специально выделенной под это дело комнатушке небольшого размера. Обычно там было многолюдно и те, кому не хватило места, расползались по полупустому помещению, где в одиночестве или небольшими группками поедали то, что удалось добыть на обед. Я обедал в одиночестве, пока меня не находил Лео. Он как-то прибился ко мне в первый день, да так и остался, не обращая внимания на подъебки, а я в итоге смирился, потому что Лео обычно молчал, а если что-то и комментировал, то делал это в привычной лаконичной манере. Однако же и нелюдимым уродом я становиться не собирался, поэтому, переборов собственные комплексы, решил поближе познакомиться с теми, кто смог пройти учебку, и с кем мне предстояло трудиться на благо «ВебЛайна». И начал, ожидаемо, с тех, кто ко мне сам прибился. С Лео Шнайдера и Сашки Изотова.

Лео и правда звали Леопольдом. Родители, обрусевшие немцы, зачем-то решили отдать дань корням и своего первенца окрестили именно так. Когда Леопольд Шнайдер подрос, то сполна осознал всю прелесть своего имени. В школе не проходило и дня, чтобы какой-нибудь пацан, открыв дверь в класс, не прогудел натужным голосом – «Леопольд! Выходи, подлый трус». Поэтому-то Лео и начал представляться, как Лео. Шутки про черепашек-ниндзя он переносил легче, чем шутки про кота Леопольда и фашистов, убивших чьих-то дедов.

– После школы я женился, – устало улыбнувшись, сказал он, когда мы курили после обеда возле офиса. Послеобеденный перекур стал традицией и от него никто не отказывался, даже если не курил.

– Судя по тону, ты в этом раскаиваешься, – ответил я, чиркая зажигалкой. Лео пожал плечами и задумчиво посмотрел поверх моей головы. Позже он рассказал о своей жене, как обычно очень коротко. Она была младше его на год, но вертела усталым Лео, как слон своим хоботом. Каждый перекур он начинал с того, что звонил ей. Долго сюсюкал в трубку, потом убирал телефон в карман и тянулся за сигаретой. Однажды она заехала к нему после работы, и я удивился, увидев перед собой невзрачную коротышку в очках. Однако голос, взгляд и общее поведение, сразу дали понять, что передо мной самая настоящая сука. Лео этого не пытался скрывать, но и вытянуть из него подробности семейной жизни было гиблым делом. Он тут же замыкался в себе, отвечал односложно и резко переводил разговор на другую тему. И если Лео был вечно усталым, согбенным мужичком в теле молодого парня, то Сашка был полной его противоположностью.

Небольшого роста, но крепкий, Сашка мог похвастаться спортивным телом, лукавой улыбкой и подвешенным языком. Еще одной гордостью были его длинные волосы, стянутые в хвост. Когда резинка соскальзывала и Сашка встряхивал гривой, то правда становился похож на Иисуса, о чем ему в первый же день сообщил я, а потом и девчата подтвердили. Понятно, что их вниманием он завладел сразу и надолго. На второй день учебки Алекс, как он сам себя называл, заманил в туалет одну девушку из отдела входящих, а когда парочка вышла, то вид девушка имела растрепанный и счастливый.

– Дала? – жадно спросил его Лёша Трубин. Влажный голосок стал еще более влажным, когда Алекс кивнул и лукаво улыбнулся. Мы с Лео молча переглянулись, но комментировать произошедшее не стали. Да и Алекс, справедливости ради, в подробности не вдавался.

– Сейчас обнюхивать побежит, – вставил я и улыбнулся, когда Трубин отделился от группки беседующих и побежал в туалет.

– Фу! – меланхолично бросил Лео. Я ехидно на него посмотрел и добавил.

– Если выйдет с румяными щечками, значит еще и подрочил.

Трубин вышел из туалета, улыбаясь, как наивный школяр, укравший из сумочки практикантки трусики. Его творожные щеки алели, а глаза странно поблескивали. Лео, посмотрев на него, перевел взгляд на меня и брезгливо поджал губы.

– Чего? – переспросил я. – Думаешь, я его сглазил? Извиниться пойти?

– Нет, – чуть подумав, устало ответил Лео. – Пусть порадуется.

– Дебилы, – рассмеялся Алекс и подмигнул проходящей мимо стройной девчонке. – Привет.

Стоило той покраснеть и улыбнуться, как он сразу же позабыл о нас с Лео и помчался окучивать очередную цель.

Девушки были и среди менеджеров, вот только интереса у Алекса они не вызывали. Первая – Наташа. Крупная, с задумчивым злым лицом, она больше походила на бой-бабу из свиты Морриган, чем на менеджера по продажам. Когда Алекс скуки ради подошел к ней, улыбаясь, как ебливая лиса, то удостоился лишь презрительного взгляда и короткого: «Пшёл нахуй». Да. Девчата с Окурка самые неприступные. На вторую – Танюшу, Алекс даже внимания не обратил.

Танюша Мельникова была зубрилкой. Она записывала все, что говорила Елена Андреевна. Её ручка без устали бегала по блокноту, когда рахит Юра изливался водой на тренингах по продукту. Она внимательно слушала рыжего Васю, которому девчата из отдела входящих дали кличку Таракан, и бомбардировала его вопросами на всевозможные темы. Таракан краснел, бледнел, но жажду знаний Танюши с грехом пополам удовлетворял, пусть и выглядел потом так, будто Танюша его заездила до полусмерти.

– Язык без костей, – восхищенно заметил Лео, когда лекция о бытовой технике неожиданно затянулась на час, потому что у Танюши скопились вопросы.

– Заебала, – хмыкнул я, наблюдая за скалящейся зубрилкой.

Выглядела Танюша под стать всем зубрилкам мира. Тощая, неопрятная, с жидкими сальными волосами, которые брали начало из середины её черепа и падали безжизненными прядями на плечи. Бледная, проблемная кожа, водянистые глаза и резкий голос. Единственное, что было в Танюше положительное – это её усидчивость и исполнительность. Она первой выучила и сдала на отлично все алгоритмы. Её ставила нам в пример Лена и Юля. От нее был без ума Таракан и все знающие из Москвы. Только среди своих она по-прежнему оставалась зубрилкой и выскочкой. Я к ней относился ровно, а вот остальных она бесила.

– Голлум ебаный, – влажно шипел Трубин, когда мы пошли на очередной перекур на полтора часа позже обычного. Всё из-за очередной череды вопросов Танюши.

– Почему Голлум? – равнодушно спросил я, делая глоток кофе.

– Потому что одно лицо, – пусть я и был с ним согласен, но просто так взять и согласиться с Трубиным не мог.

– Ты так-то тоже на персонажа «Властелина колец» похож, – ответил я. Лео, знавший о моем чувстве юмора не понаслышке, только головой покачал и еле заметно улыбнулся. Трубин, не чуя подвоха, тут же выпятил грудь.