Календарь преступлений
Шрифт:
— Благодарю вас, фермер Кларк. Нет-нет, доктор Крейк. Я сам помогу леди Вашингтон.
И Джордж Вашингтон отнес Марту Вашингтон в маленький фермерский дом Симеона и Сары Кларк. Один из слуг сообщил Кларкам, что президент ехал в Вирджинию, дабы отметить свое пятидесятилетие в уединении Маунт-Вернона. [12]
Но вместо этого он встретил день рождения на ферме Кларка, ибо так настоял врач, который доказывал, что супруга президента не сможет добраться даже до ближайшей столицы штата без риска получить осложнение. По приказу президента весь инцидент хранился в строгом секрете.
12
Маунт-Вернон — имение Джорджа Вашингтона на северо-востоке штата Вирджиния, где он похоронен.
— Незачем без нужды тревожить людей, — сказал он, не отходя, однако, три дня и три ночи от постели Марты.
Очевидно, в течение семидесяти двух часов, покуда его жена приходила в себя после недомогания, президент вспоминал о хозяевах дома, так как на четвертое утро послал за Кларками своего слугу, негра Кристофера. Кларки застали Джорджа Вашингтона сидящим у камина, чисто выбритым, напудренным и безукоризненно одетым; его суровые черты были спокойны.
— Мне сообщили, фермер Кларк, что вы и ваша достойная супруга отказались от вознаграждения за скот, который вам пришлось забить ради кормления нашей большой компании.
— Вы мой президент, сэр, — ответил Симеон. — Я не возьму денег.
— Мы… мы не возьмем денег, ваша милость, — запинаясь, повторила Сара.
— Тем не менее, леди Вашингтон и я хотели бы поблагодарить вас за гостеприимство. Если вы позволите, я своими руками посажу за вашим домом рощу молодых дубков, а под одним из них зарою две принадлежащие мне вещи. — Глаза Вашингтона слегка прищурились. — Сегодня мой день рождения, и меня обуял дух авантюризма. Ну как, фермер и миссис Кларк, вы согласны на мое предложение?
— Что… что это были за вещи? — задыхаясь, спросил Джеймс Изекил Пэтч. Он был смертельно бледен.
— Шпага в белых кожаных ножнах, которую носил Вашингтон, — ответила Марта Кларк, — и серебряная монета, которую президент хранил в потайном кармане.
— Серебряная монета? — ахнула в свою очередь баронесса Чек. — Какая именно монета, мисс Кларк?
— «Дневник» утверждает, что пятицентовая, — нахмурившись, ответила Марта.
— Пятицентовая монета Соединенных Штатов Америки? — странным тоном переспросила баронесса.
— Да.
— И это произошло в 1791 году?
— Да.
Баронесса фыркнула и поднялась.
— Я сразу подумала, девушка, что ваша история чересчур романтична. Монетный двор Соединенных Штатов начал выпускать пятицентовики только в 1792 году!
— Как и другие американские монеты, если не ошибаюсь, — сказал Эллери. — Как вы это объясните, мисс Кларк?
— Это была экспериментальная монета, — холодно отозвалась Марта. — «Дневник» не уточняет, выпустил ее монетный двор или какое-то частное предприятие — возможно, Вашингтон не сообщил это Симеону, но президент сказал, что пятицентовик отчеканен из его личного серебра и был вручен ему как памятный подарок.
— Похожая история о пятицентовике имеется в анналах Американского нумизматического общества, — пробормотала баронесса, — но она, безусловно, касается одной из ранних монет, выпущенных монетным двором. Возможно, несколько образцов были предварительно отчеканены в 1791 году…
— Так, во всяком случае, говорится в «Дневнике», — повторила мисс Кларк. — Наверное, президент Вашингтон очень интересовался монетами новой страны, которую он возглавлял.
— Мне нужен этот пятицентовик, мисс Кларк! — заявила баронесса. — Я имею в виду, что хотела бы купить его у вас.
— А я хотел бы, — осторожно произнес мистер Пэтч, — приобрести шпагу Вашингтона.
— «Дневник»! — простонал профессор Шо. — Я куплю у вас «Дневник Симеона Кларка», мисс Кларк!
— С удовольствием продам его вам, профессор Шо, — я уже говорила, что нашла его на чердаке, и сейчас он заперт в комоде, в гостиной. Но что касается двух других предметов… — Марта сделала паузу, а на лице Эллери появилось довольное выражение. Ему казалось, что он догадывается, о чем сейчас пойдет речь. — Я продам вам шпагу, мистер Пэтч, а вам монету, баронесса Чек, в том случае… — и мисс Кларк устремила взгляд ясных глаз на Эллери, — если вы, мистер Квин, будете настолько любезны, что найдете их.
Маленький фермерский дом в Пенсильвании выглядел так уныло, как должен выглядеть дом времен Войны за независимость холодным январским утром, тем более обезображенный нависающей над ним закладной.
— Я вижу яблоневый сад, — заметила Никки, когда они вышли из машины Эллери. — Но где дубовая роща? Вы ее видите?
Эллери сжал губы. Они сжались еще сильнее, когда его соло на дверном молотке не получило ответа.
— Давайте обойдем вокруг дома, — кратко предложил он, и Никки весело побежала впереди.
За домом находился амбар, перед которым виднелись двенадцать безобразных ям в земле. Возле каждой ямы помещались свежесрубленный дуб и его пенек либо старый, недавно выкорчеванный пень. На одном из пней сидел старик в испачканных землей голубых джинсах, воинственно дымящий кукурузной кочерыжкой.
— Вы Тобайас Кларк? — осведомился Эллери.
— Угу.
— Я Эллери Квин. Это мисс Портер. Вчера ваша дочь посетила меня в Нью-Йорке…
— Знаю.
— А я могу узнать, где Марта?
— На станции. Встречает остальных. — Тобайас Кларк сплюнул и уставился на ямы. — Не понимаю, зачем вы сюда притащились. Под этими дубами ничего нет. Я вчера все перекопал под деревьями, которые здесь стояли, и обрубком дуба, который свалился много лет назад. Взгляните на эти ямы. Мы с моим работником рыли землю чуть ли не до самого Китая. Эти дубы называли «рощей Вашингтона». А теперь это всего лишь дрова — только не для меня, а для кого-то другого. — В его голосе послышалась горечь. — Мы потеряем ферму, мистер, если не… — Он не окончил фразу. — А может, и не потеряем. Ведь остается книга, которую нашла Марта.
— Профессор Шо, коллекционер редких книг, предложил за нее вашей дочери две тысячи долларов, если она ему подойдет, мистер Кларк, — сказала Никки.
— Марта сообщила мне это вчера вечером, когда вернулась из Нью-Йорка, — проворчал Тобайас Кларк. — Да, две тысячи — а нам нужно шесть. — Он усмехнулся и снова сплюнул.
— Вот так, — печально промолвила Никки, надеясь, что Эллери сразу же сядет в машину и поедет назад в Нью-Йорк.
Но Эллери не обнаруживал желания вести себя разумно.