Калейдоскоп жизни
Шрифт:
К счастью, меня спас полицейский патруль. Разрешил укрыться в фургоне для арестованных. «Куда смотрит ваш профсоюз? — укоризненно говорил сержант. — Работать в горячей точке без каски — значит нарушать технику безопасности. Видите? Тут все в касках — и мы, и демонстранты, и журналисты». (Представил себя входящим в американский офицерский клуб в каске, на которой красуется логотип «Правды» с тремя ее орденами). Между тем коллега из «Известий», остававшийся дома у телевизора, без хлопот написал материал с почти таким же эффектом присутствия, как у меня. Но, как говорится, то-да не то. Ни с чем не сравнишь чувство радости, которое испытывает журналист, сумевший попасть в эпицентр событий и преодолеть препятствия «ради нескольких строчек в газете».
За семь лет работы в Японии мне приходилось каждый февраль комментировать очередную вспышку полемики, следует ли сделать государственным праздником День основания государства. Согласно легенде 11 февраля 660 года до нашей эры на престол взошел император Дзимму, провозгласивший миссией Японии «собрать восемь углов мира под одной крышей». Именно этот девиз использовали милитаристы для оправдания захватнических войн в Азии.
Поражение Японии во Второй мировой войне — первое в ее истории — породило в Стране восходящего солнца мощную волну пацифизма. Ею воспользовались в своих целях американские оккупационные власти. Японцы моего поколения помнят популярный политический анекдот 40-х годов: «Вы читали нашу послевоенную конституцию?» — «А разве она уже переведена на японский язык?»
Под диктовку Вашингтона Токио включил в основной закон страны статью девятую, которая гласит: «Япония навечно отказывается от войны как суверенного права нации и не станет впредь создавать какие-либо вооруженные силы, будь то армия, флот или авиация».
Через несколько лет американцы почувствовали, что перестарались с демилитаризацией поверженного противника. Япония стала ближним тылом в вооруженных конфликтах США в Корее и Вьетнаме, а в глобальной «холодной войне» обрела роль «непотопляемого авианосца» у берегов СССР и КНР.
Пришлось искать обходные пути для перевооружения государства, которому сами же отказали в праве вооружаться. Японцам, дескать, приходится жить как бы на вздрагивающей спине дракона. Страна вулканов, землетрясений, тайфунов и цунами не может, мол, обойтись без военизированной структуры, способной оказывать экстренную помощь населению в случае стихийных бедствий.
И вопреки конституции в Японии были созданы «силы самообороны» — небольшой по численности, но прекрасно обученный и оснащенный костяк современной армии, авиации и флота (150 тысяч военнослужащих, 480 боевых самолетов, 140 военных кораблей). Токио поклялся, что не будет тратить на них больше 1 процента валового внутреннего продукта. Но при ВВП в 4 триллиона долларов даже эта доля равна 40 миллиардам.
Так родился существующий доныне парадокс: юридически вооруженных сил у Японии нет, фактически же это «внебрачное дитя конституции» давно вышло из младенческого возраста. Расходуемый на него военный бюджет занимает четвертое место в мире. При военных закупках часто играют словами: истребитель-бомбардировщик именуют «перехватчиком», а ракетный эсминец — «кораблем береговой охраны».
Общественность успокаивают, будто «силы самообороны» оснащены только оборонительным оружием, что они вправе действовать лишь на земле, в территориальных водах и воздушном пространстве Японии и не предназначены для отправки за рубеж. А коли так и в стране нет всеобщей воинской обязанности, нет даже министерства обороны, о какой ремилитаризации можно говорить? Однако миролюбивые силы приводят в ответ японскую пословицу: «Сколько ни тверди, что головастик совсем не похож на лягушку, из него все равно вырастет лягушка!»
И все же прямо ставить вопрос об отмене девятой статьи конституции, о полной легализации вооруженных сил и оснащении их оружием массового поражения в Токио до сих пор не решаются. Это, впрочем, не исключает обходных путей: то, что нельзя отменить, можно игнорировать. Разве, мол, народ не хочет, чтобы Страна восходящего солнца играла в мировой политике роль, адекватную ее экономической мощи, стала постоянным членом Совета безопасности? Но чтобы участвовать в миротворческих операциях ООН, она должна посылать своих военнослужащих за пределы страны. А это завершающий шаг к тому, чтобы вооруженные силы обрели легитимный характер.
В свое время Токио уклонился от участия в операции «Буря в пустыне», откупившись денежным чеком. После прозвучавшей на Западе критики японский парламент разрешил «силам самообороны» участвовать в поддержке миротворческих операций ООН. А после событий 11 сентября принял закон о специальных мерах против международного терроризма. На этом основании группа японских боевых кораблей участвовала в Индийском океане в действиях антитеррористической коалиции.
Словом, под голубым флагом ООН японские «силы самообороны» не только выходят на мировую арену, но и впервые обретают законный статус у себя на родине. Верна народная пословица про головастика и лягушку.
Мне выпала судьба первому из моих соотечественников положить цветы к могиле легендарного советского разведчика Рихарда Зорге. К скромной каменной плите, где тогда значилось только имя, написанное готическим шрифтом, меня и коллегу из Москвы привела Ханако Исии.
Эта японка, которая шесть лет прожила в Токио вместе с Зорге, не значится в списках его разведгруппы. Но она тоже совершила подвиг, посвятив оставшуюся жизнь тому, чтобы найти останки любимого человека, похоронить его как подобает, сохранить потомкам память о нем. Впервые приведя на отдаленное токийское кладбище двух советских журналистов, Ханако разрыдалась и с трудом выговорила:
— Я двадцать лет жила мечтой о том, что поклониться Рихарду наконец придут люди из страны, за которую он отдал жизнь…
Вскоре в «Правде» был опубликован очерк «Товарищ Рихард Зорге». Наш народ впервые узнал о непревзойденном разведчике. А пару недель спустя, как раз в двадцатую годовщину казни, ему было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
Нас все-таки не зря называют «страной с непредсказуемым прошлым». Многие яркие эпизоды нашей истории порой держатся за семью печатями. Так было и с Зорге. Летом 1964 года в Японию прилетел политический обозреватель «Правды» Виктор Маевский. Он рассказал, что на даче у Хрущева показывали французский детектив «Кто вы, доктор Зорге?» После фильма Никита Сергеевич риторически изрек: «А разумно ли мы поступаем, что открещиваемся от такого выдающегося разведчика?»
Сообщив мне об этом, коллега из Москвы поинтересовался: знают ли о Зорге японцы? Я ответил, что в отличие от наших соотечественников здесь о нем знают почти все. В Токио не сходит со сцены пьеса «Рихард Зорге», которую написал младший брат казненного вместе с ним журналиста Ходзуми Одзаки. Стала бестселлером автобиография, которую Зорге за три года написал в камере смертников. (Его арестовали 16 октября 1941-го, а повесили 7 ноября 1944-го.) Популярны мемуары Ханако Исии «Зорге как человек».