Калифорния на Амуре
Шрифт:
Ганцзалин заявил, что он сразу почуял происки британцев.
– Хвалю за чувствительность, – сказал надворный советник, – но сейчас это не так важно. Важно, что в Желтуге работают и английские приискатели. Их немного, и наверняка всех их знает Фассе…
Тут Загорский осекся и хлопнул себя по лбу ладонью.
– Боже мой, – сказал он. – Фассе, как же я не подумал! Карл Иванович Фассе – это вполне может быть русифицированная версия английского имени. Карл – это Чарльз, Иван – это Джон, Фассе – Фос или Фэйс. Чарльз Джон Фос – такое вполне может быть.
– Выходит, во главе банды фальшивомонетчиков вполне может стоять президент Амурской
– Есть многое на свете, друг Гораций… – пробормотал надворный советник. – Можно предположить и кое-что похуже. Например, Фассе – штатный сотрудник британской разведки, внедренный в руководство Желтуги.
– Но Фассе стал президентом за полтора года до того, как мы обнаружили в Нижнем фальшивые червонцы, – возразил помощник.
Загорский отвечал, что это ничего не значит. Во-первых, Фассе мог начать свою подрывную деятельность не сразу, а ждать удобного момента. Этот момент настал нынешней весной, когда наши побили афганскую армию, возглавляемую британскими офицерами. Но, скорее всего, фальшивки распространяются тут давно, вот только наша доблестная полиция оказалась крайне неповоротлива. Впрочем, винить их трудно: вероятно, бoльшая часть фальшивых червонцев оседает на окраинах Российской империи и до центра добирается гораздо позже.
– Значит, надо добраться до Фассе, – резюмировал помощник.
Загорский покачал головой. Это не так просто. Начать с того, что он сам еще недостаточно окреп после тигриных тумаков и инфлюэнцы, а в одиночку Ганцзалин с британцем не справится. Это не русская земля, и у них тут нет никаких особенных полномочий. Нужно также учесть, что Фассе – президент Амурской Калифорнии, то есть вся власть тут принадлежит ему. Это как раз он может их арестовать, обвинить в чем угодно и бросить в темницу, а то и казнить. Все это необходимо учитывать прежде, чем предпринимать какие-то решительные шаги.
– Не говоря уже о том, что он может быть и не виноват, – заметил Ганцзалин. – А мы зря обвиним честного человека.
Загорский отвечал, что это как раз волнует его меньше всего. Если Фассе не виноват, они просто извинятся перед ним, да и дело с концом. Но интуиция подсказывает ему, что Фассе не зря явился на землю Желтуги и совершенно не случайно сделался президентом им же провозглашенной республики.
– Подумать только – президентом у русских! – как бы невзначай заметил Загорский. – Скорее уж у самих британцев появится президент, чем у нас. Да наше богоспасаемое отечество было, есть и будет монархией, как бы оно при этом ни называлось. Кто же станет слушаться временщика, которого через несколько лет все равно сменит какой-нибудь другой проходимец? В России не народ выбирает правителя, он дается небесами. И власть этому небесному избраннику делегируется вовсе не выборами, а через помазание.
Ганцзалин поглядел на Загорского подозрительно. Господин рассуждает всерьез или все-таки шутит?
– Я не шучу и даже не рассуждаю, я просто констатирую факт, – отвечал надворный советник. – Любой человек в России, продержавшийся у власти больше пяти лет, приобретает черты помазанника Божия – со всеми вытекающими отсюда последствиями. Причем это касается любой должности – от императора Всероссийского до какого-нибудь капитан-исправника.
– Так как же мы поступим? – нетерпеливо спросил Ганцзалин.
– Подождем до завтра, – отвечал Загорский, – а там видно будет. Благодаря отварам Лао Тая я с каждым днем чувствую себя все лучше.
Помощник понимающе кивнул. Как говорит русский народ – утро вечера мудренее.
Утром, впрочем, ждал их неожиданный сюрприз. Еще не разгорелась за окнами поздняя зимняя заря, а Ганцзалин уже будил надворного советника.
– Господин, – говорил он негромко, – господин, просыпайтесь.
Загорский открыл глаза и, не удержавшись, зевнул во весь рот.
– В чем дело? – спросил он сонно. – Что стряслось?
– Не знаю, – отвечал помощник, – но что-то точно стряслось. Все ушли.
Загорский довольно уверенно сел на лежанке и огляделся по сторонам. Фанза хунхузов, действительно, была пуста. Исчез даже Лао Тай, который обычно дежурил в зимовье и охранял его от хищников и лихих людей.
– Лихие люди, – хмыкнул Загорский, когда в первый раз услышал эту формулу от самого лекаря. – Неужели могут быть люди более лихие, чем хунхузы?
– Могут, – уверенно отвечал Лао Тай.
– И кто же они? Черти из ада?
– Нет, не черти. Хуже хунхузов могут быть только другие хунхузы. От них и охраняю.
Но, очевидно, этой ночью и впрямь случилось что-то непредвиденное, потому что в избушке сейчас не было никого, кроме Загорского с помощником, лишь медленно стыл на погасшей печке котелок с лекарством для надворного советника, оставленный заботливым лекарем.
– Вот тебе, бабушка, и курвин день [24] , – бурчал недовольный Ганцзалин, совершенно немилосердно перевирая очередную поговорку. – Встали ночью, ушли и ничего не сказали. Не люди, а дикие звери. Зачем ушли, когда вернутся – один Бог знает. Но наверняка не скажет.
24
Ганцзалин тут перевирает поговорку «Вот тебе, бабушка, и Юрьев день».
Загорский обвел быстрым взглядом избушку и покачал головой. Хаохани не вернутся, они ушли совсем.
– Почему вы так думаете? – удивился Ганцзалин.
– Они забрали все вещи. Не только ружья, но и все остальное.
Загорский был прав: исчез даже котел для приготовления пищи.
– Интересно, заперли они нас снаружи или нет? – полюбопытствовал помощник.
– Ты же слышал, они ушли совсем, – рассеянно отвечал Загорский, – зачем бы тогда им нас запирать?
Дверь в избушку, действительно, была только прикрыта, но не заперта. За ночь выпало много снега, он лег ровным белым ковром по всему лесу, а кое-где, наметенные ветром, бугрились голубоватые сугробы. Деревья, покрытые снегом, выглядели сказочно.
Однако сказка эта не радовала Ганцзалина.
– Хоть бы одну лошадь оставили, – сказал он угрюмо. – Как мы до Желтуги доберемся?
Господин беззаботно махнул рукой: как-нибудь да доберутся, тут, по его подсчетам, не больше трех-четырех верст. Но помощник все не унимался и брюзжал. По его мнению, хунхузы поступили подло, бросив своих новых знакомцев прямо в лесу, не предупредив об уходе и не подумав, смогут ли те сами добраться до Желтуги.
Загорский, однако, отвечал, что он не прав. Во-первых, Лао Тай сварил им целебный отвар, во-вторых, они оставили Загорскому новую куртку взамен той, которую разодрал тигр. Она была, конечно, немного маловата надворному советнику, но все лучше, чем ничего.