Калигула
Шрифт:
Геликон (после паузы). Ну, Кай, с этой правдой они научились ладить. Погляди вокруг. Она не портит им аппетита.
Калигула (неожиданно взорвавшись). Так вот, всё вокруг меня ложь, а я, я хочу жить только в правде. И у меня как раз есть средство заставить их жить в правде. Ибо я знаю, чего им не достает, Геликон. Они лишены понимания, и им не достает учителя, который бы знал, что он говорит.
Геликон. Не
Калигула (кротко). Это невозможно, Геликон. Это никогда больше не будет возможно.
Геликон. Почему же?
Калигула. Если я буду спать, кто мне даст луну?
Геликон (после паузы). В самом деле.
Калигула с видимым усилием встает.
Калигула. Геликон! Я слышу шаги и шум голосов. Молчи и забудь, что только что видел меня.
Геликон. Я тебя понял.
Калигула направляется к выходу. У самых дверей оборачивается.
Калигула. И пожалуйста, помогай мне отныне.
Геликон. У меня нет причин не делать этого, Кай. Но я знаю многое, и меня мало что интересует. В чем я могу тебе помочь?
Калигула. В невозможном.
Геликон. Я буду стараться.
Калигула выходит. Быстро входят Сципион и Цезония.
Сципион. Никого нет. Ты не видел его, Геликон?
Геликон. Нет.
Цезония. Геликон, он действительно ничего не сказал тебе перед тем как скрыться?
Геликон. Я не являюсь его доверенным лицом. Я лишь зритель. Это разумней.
Цезония. Умоляю тебя!
Геликон. Дорогая Цезония, Кай идеалист, это известно каждому. Другими словами, он еще не все понял. Я понял все и поэтому не занимаюсь ничем. Но если Кай начнет понимать, он, напротив, со своим добрым сердечком способен заняться всем. И один бог знает, чего нам это будет стоить. Кстати, время обедать.
Уходит.
Сцена шестая
Цезония устало садится.
Цезония. Страж видел, как он прошел. Но весь Рим видит Калигулу повсюду. А Калигула не видит ничего. Он занят одной только мыслью.
Сципион. Какой?
Цезония. Откуда я знаю, Сципион?
Сципион. Друзилла?
Цезония. Кто на это ответит! Он действительно ее любил. Ужасно видеть, как умирает та, которую вчера еще сжимал в объятиях.
Сципион (неуверенно). А ты?
Цезония. О! я давняя его любовница.
Сципион. Цезония, нужно его спасти.
Цезония. Так ты его любишь?
Сципион. Люблю. Он был добр ко мне. Он многому меня научил. Некоторые его фразы я помню наизусть. Он говорил мне, что жизнь нелегка, но что есть религия, искусство, любовь, которые поддерживают нас. Единственное заблуждение, говорил он, -заставлять людей страдать. Он хотел быть справедливым.
Цезония (поднимаясь). Он был слишком молод.
Подходит к зеркалу и глядит на себя.
У меня никогда не было иного бога, кроме моего тела. И этого бога молю сегодня, чтобы он заставил Кая подчиниться мне.
Входит Калигула. Увидев Цезонию и Сципиона, колеблется и делает несколько шагов назад. В то же мгновение с противоположной стороны входят патриции и управитель дворца. Останавливаются озадаченные. Цезония оборачивается. Она и Сципион бросаются к Калигуле. Калигула останавливает их движением руки.
Управитель (неуверенно). Мы… мы искали тебя, Цезарь.
Калигула (отрывисто, изменившимся голосом). Вижу.
Управитель. Мы… то есть…
Калигула (грубо). Чего вам надо?
Управитель. Мы беспокоились, Цезарь.
Калигула (приближаясь к нему). По какому праву?
Управитель. Э-э… гм… (Внезапно одушевившись, быстро. ) В конце концов ты же знаешь, что должен решить несколько вопросов, касающихся публичной казны.
Калигула (неудержимо смеясь). Казна? Да уж, в самом деле, казна – это капитально.
Управитель. Да, Цезарь.
Калигула (смеясь по-прежнему, Цезонии). Не правда ли, дорогая, казна – это очень важно.
Цезония. Нет, Калигула, это второстепенный вопрос.
Калигула. Ты в этом ничего не понимаешь. Казна есть весьма могущественный фактор. Важно все: финансы, нравственность, внешняя политика, снабжение армии и аграрные законы. Говорю тебе, все это очень важно. Все имеет равное значение – величие Рима и приступ артрита. О! Я займусь этим всем. Послушай-ка, Управитель.
Управитель. Мы тебя слушаем.
Патриции приближаются.
Калигула. Ты мне верен, не так ли?