Шрифт:
Пролог
Хроника (греческий – время) – историческое описание событий в хронологическом порядке. Эта хроника описывает две недели практических занятий в Калининграде и Калининградском заливе.
Реальная история, про настоящую морскую практику. Сначала хотел написать от третьего лица, но один из персонажей уж слишком выделялся, а про других могу писать только то, что видел сам. Фантазировать, раскрывая персонажи глубже, не захотелось, потому что все персонажи невыдуманные, ныне здравствующие и мне очень хочется, что бы они прочитали и не возмущались тем, что я что-то написал не так или додумал.
Поэтому
Вот как это было.
Начало
«…Мы всходим на корабль-
и происходит встреча
безмерности мечты
с предельностью морей.»
«Плаванье» (Бодлер/Цветаева)
Яхтенная практика, это когда ты теоретически знаешь многое и пришло время показать/попробовать сделать это практически.
Практика дольше теории, дороже и интереснее. Первая практика – это не только попытка научиться управлять яхтой, но и принять решение о том, продолжать увлекаться морем и парусом или поставить на этом крест и продолжать «любить море с берега».
Никакие фильмы, книги, рассказы не смогут передать в полной мере полноту чувств «салаги» впервые ступившего на палубу яхты. Даже если он («салага») ступал на яхтенные палубы раньше, в качестве пассажира («балласта»). «Салага» – это нисколько не обидно, особенно если сравнивать со статусом «балласт». «Салага» – это ошеломительные перспективы развития, это пропуск в почти закрытое, нет, однозначно закрытое для сухопутных, общество моряков.
Чтобы попасть в это общество бесполезно платить деньги, одевать тельняшку, делать татуировки. Можно даже одеть капитанскую фуражку или настоящую треуголку – всё это бутафория. Сухопутные посмотрят с восхищением, моряки – с иронией. Стебать и издеваться не будут, но «своим» не станешь.
Для того чтобы быть моряком, нужно им стать. Как просто. И вот это простое решение принято.
Двух недельная морская практика начиналась в понедельник, в Калининграде, в 11, или в 12, но никак не позже 13 часов. Яхта должна была быть пришвартована к набережной Петра Великого, у Музея Мирового океана. Об этом договорились ещё в Москве. Обсудили все подробности и вот, день «Ч» настал. Я сижу/стою/хожу/курю на набережной, в оговорённом месте, в ожидании часа «Ч».
Времени на наблюдения и размышления было более чем достаточно. Я немного промок под дождём, потом чуть-чуть высох под лёгким ветерком, потом стало тепло, потом жарко, потом природой мне была предоставлена возможность загорать. Если бы не смуглая кожа, сгорел бы ещё до начала практики. Но не сгорел, хотя подрумянился сильно.
Возвышающийся над набережной каменный Николай Чудотворец, заслонял собою (или прикрывал), воздвигнутый намного ранее, памятник «Пионерам океанического лова» и протягивал куда-то на запад руки. В одной (левой) он поднимал православный храм, а другой (правой) крепко держал меч. С Пионерами океанического лова всё было предельно понятно – решили, собрались, сходили (моряки ходят), вернулись с добычей. Честь и слава, в особенности за то, что вернулись. В честь этого памятного первого удачного массового океанского похода поставили памятник.
При любом выходе в море – самое главное вернуться. Как позже нас научил кэп: «Жизнь заканчивается, как только отдан последний швартов. После этого начинается выживание». Швартов – это канат или трос, которым судно привязывается к пристани или к другому судну во время стоянки.
Вдоль набережной, как часть экспозиции памятнику Пионерам, высилась стена с названиями судов, которые ушли эскадрой на далёкий океанический лов и фамилиями их капитанов, механиков, помощников. Пожилой мужчина, внимательно прочитав половину названий, обратил на меня свой печальный взор и спросил: «Они все погибли?». Об этом я как-то не думал. После вопроса, задумался.
Вспомнил, что когда то, а возможно где-то и сейчас, при встрече, сопровождающейся распитием алкогольных напитков, принято говорить тосты. Это правильно, потому как тост вносит нотку торжественности в этот процесс. И как гласит народная мудрость «Любая пьянка (распитие) без торжественной части (тост) теряет свой воспитательный смысл». Так вот из обязательных тостов были (есть):
– За здравие. Это понятно, это искренне, это святое.
– За упокой. Это за тех, кто уже не с нами физически, но мы их помним.
– За тех, кто в море. А почему не за здравие. А всё очень просто – те, кто помнил об ушедших в море не знали о том, живы они или уже погибли. Хотелось, верилось, что они живы и обязательно вернутся, поэтому «за здравие». Но все, связанные с морем, знали и знают до сих пор, что море очень суровая стихия. Сейчас возвращаются чаще. Но всё равно – железные корабли, радио и спутниковая связь, современное спасательное оборудование бывают бессильны перед стихией. Поэтому, когда на берегу поднимают бокалы, возможно это уже «за упокой». Но даже если не вернулся ни моряк, ни его тело, продолжают верить, что он жив. Изредка такое чудо случается. Поэтому поднимают тост «За тех, кто в море», т.е. за тех, судьба которых неизвестна, пока они в море. Какое-то грустное размышление получилось про то, куда я собрался. Надо бы позитивнее быть, поэтому я продолжил дальнейшее созерцание.
К набережной, как раз рядом с Николаем Чудотворцем швартовались прогулочно-туристические катера, катерочки, лодки и лодочки. Тут же собирались туристы, которые решили впечатлиться. Высаживались, те, кто посмотрел. Те, кто помогал садиться и выходить, те, кто продавал билеты… в общем, народу было достаточно много. А там, где организованное, постоянное столпотворение, должен быть туалет. Потому как прогулочные суда, судя по их габаритам, такой услуги не предоставляли.
Это моё размышление оказалось верным. Услуга на судах не предоставлялась не только пассажирам, но и команде. Самостоятельный поиск ватер или просто клозета успехом не увенчался, и я решил последовать поведению местных – проследить куда они ходят «справлять нужду». Нужда справлялась за большой голубой елью. Ель стояла над набережной и прикрывала своими густыми ветвями отхожее место. Которое было оборудовано никак. С одной стороны, это место закрывалось парапетом набережной, с другой – этой самой елью. Вот такое гармоничное и естественное слияние человека с природой. Почему-то вспомнилась фраза из анекдота «Чукче туалет не нужен, чукча за ярангу ходит».