Калинка-малинка для Кощея
Шрифт:
— И как? — спросил волколак и тоже подошёл.
Я присел напротив девушки, разглядывая полупрозрачное личико. Она, явно наслаждаясь моим интересом, плеснула маленькой ручкой по воде.
— Хорошо. А то Ткачиха как разгуляется, так тут хоть с тоски вой. Bсех знакомых рыбаков да дровосеков пораспугивает. Да и серп её кровь людскую любит… — последнее она сказала с плохо спрятанной тоской. — А вы вот… вы почти от подножия Горе-горы. И раз оттуда идите целёхоньки, значит, Ткачиха ничего вам не смогла сделать.
«Не смогла, но очень
— Ткачиха? — ничего не понял волколак. — Это кто такая? Мне тут даже никакой селянки с лукошком не встретилось, не то что ремесленницы!
— Это особая ремесленница, — мрачно заметил я.
Водяница изумлённо распахнула глаза. Даже показалось, что можно разглядеть каждую ресничку, будто из нанизанных водяных капель.
— Вы Ткачихи не знаете?
— Так сама же сказала, что мы издалека, — резонно возразил я.
Водяница прижала руки к щекам:
— Но ведь про неё везде знают!
Волколак покосился на меня, но я дал знак, что потом расскажу. Что-то беседа мне не нравилась больше и больше. То ли голову специально морочит, то ли глупа до ужаса.
— Ты нам скажи лучше, до деревни долго идти?
Я знал, что не так уж и долго. Только вот если тут чарами какими заморочено, то лучше бы узнать сразу. Даже если правду не скажет, хоть что-то узнаем. Однако водяница, вопреки подозрениям, только вздохнула:
— Вот так всегда. Только встретишь красивых молодцев, так сразу им в деревню надо.
Волколак издал какой-то маловразумительный звук. Да уж, и впрямь одичала водяничка-то. Я на красивого молодца ещё туда-сюда, хотя первым парнем на Межанске никогда не был, но лохматое зубастое чудище рядом со мной?
— Bы идите прямо и прямо. — Она махнула рукой в нужном направлении. — А как наткнетесь на синюю сосну, так поворачивайте направо и снова прямо. Там и придёте к деревне.
— Синюю? — уточнил я.
— Ну да, — пожала плечами водяница. — Когда-то прежний хозяин Горе-горы, которого зачаровала Ткачиха, ходил к нам сюда. У сосны всё с девушкой из деревни встречался. Ну и миловались они там, как это у людей бывает. А чтоб его желанная место встречи находила быстро, он сосну особыми чарами окутал и придал её иголками синеватый цвет.
— Поняли, — кивнул я.
Волколак за моей спиной только фыркнул. Ну да, их брат обычно на такие нежности не идёт. Ещё чего, это всё человеческие штучки.
Водяница улыбнулась.
— Чем нам тебя отблагодарить? — поинтересовался я.
Лжи в её словах не чувствовалось. И пусть помощь была маленькой, но от чистой души. Водяница засмущалась, захлопала ресницами, волосы вспыхнули переливающимися огнями. И стала вдруг так хороша, что аж залюбовался невольно.
— Поцелуй меня, ясный молодец, — прошептала она тихо и маняще.
Волколак, уже было направившийся по указанному ею пути, закатил глаза. Я же девицу ждать не заставил. Коснулся прохладной щеки пальцами и прильнул к губам. Ощущение и впрямь, что пьешь холодную чистую воду. Ни тебе жара, ни страсти, но и не сказать, что противно.
Оторвавшись от меня, водяница хихикнула и тут же спряталась в реке. Послышался отовсюду хрустальный смех. Вот же ж любят подсматривать, охальницы. Я встал и шутливо погрозил им пальцем. Смешки тут же стихли, только слышался плеск воды.
А потом направился за волколаком. Ибо общество девочек хорошо, но дело прежде всего. Правда, всё же перед тем, как нырнуть под ветви ели, на узкую тропку, обернулся. Давешняя водяница вынырнула, помахала рукой и послала воздушный поцелуй.
Я только покачал головой. Врождённое обаяние рода Кощеев, что поделать. Многие девицы от нас без ума. Кто от стати, кто от лица, кто от ума… кто от богатства. Короче, завидные женихи.
С волколаком мы какое-то время шагали молча. Он то принюхивался, то вслушивался в еле различимые трески и шорохи, но ни разу не сказал, что откуда-то идёт опасность.
— Тебя-то как звать? — поинтересовался я, чувствуя, что молчание давит на уши. Точнее, мысли о Ткачихе, которая мне совсем не нравилась. Кто знает, что на уме у этой нечисти? Вдруг следит или еще что такое.
— Могута, — отозвался волколак.
Я покосился на него. Стать и силушку отражает, угадали родители с именем. Хотя… может, тогда он не был волколаком. Тут же по — разному может быть.
— А тебя я знаю, — вдруг произнес он, глядя себе под ноги.
— Вот как? — сделал вид, что удивился я.
— Угу, — кивнул Могута. — Больно ваши кощеевские рожи приметны, уж не серчай.
Я хмыкнул. Что есть, то есть. Угадать не слишком сложно. А волколаки обычно наблюдательны, поэтому ничего удивительного.
— Ну и то славно.
— Ага, — согласился он. — Только я всё же не знаю, а ты дал понять, что с вопросами стоит обождать. Кто такая Ткачиха?
Мы вышли на опушку, деревья теперь встречались гораздо реже.
— Да вот… — Я обернулся и посмотрел поверх черных верхушек, касавшихся ночного неба. Так и есть, Двурогая гора возвышалась за ними. Раздвоённая, молчаливая, страшная. Вроде на первый взгляд ничего такого, всего лишь гора. Но смотришь на неё, и не по себе делается почему-то. — Видишь её?
Могута кивнул. Потом покосился на меня. По настороженному взгляду волколака и сжавшимся в щёлочки зрачкам понял, что тот тоже почувствовал злую силу, исходящую от горы.
— Вот она зовется тут Двурогой или Горе-горой. А Ткачиха или Хозяйка — та, которая окутала её страшной волшбой и забирает себе местных жителей. Малоприятная сударыня, скажу тебе.
Волколак удивлённо воззрился на меня:
— Откуда знаешь? Неужто…
— Оно самое, — мрачно согласился я и, резко повернувшись, продолжил дорогу. — Если тебя швырнуло в лес, то меня прямо к ней. Только вот никак ума не приложу, отчего её все красавицей кличут, когда там жуткая тварь с зубами чуть меньше твоих.