Калинов мост
Шрифт:
Замок Шаузель был одним из самых старых сооружений подобного рода в Апландии. Благородством пропорций он, судя по всему, не отличался с самого рождения, кроме того, минувшие столетия оставили на его стенах неизгладимый след. Однако даже в нынешним своем состоянии он внушал уважение. Стены его достигали почти десятиметровой высоты, а в глубоком рву можно было без проблем разводить гигантских рептилий. На наша счастье подъемный мост был опущен, и мы торжественно въехали во двор замка под заунывные вопли начищенных до зеркального блеска медных труб, заменявших в Апландии духовые оркестры. В замке было полно гостей, среди которых я без труда опознал сира Марка де Меласса, приветливо помахавшего мне рукой с террасы. Антуан де Шаузель лично спустился во двор, чтобы поприветствовать благородных синьоров де Ружа и де Перрона, а также их прекрасных дам. Впрочем, как истинный рыцарь сир Антуан в первую очередь обратился
– Позвольте вас поздравить с грядущим бракосочетанием, сир Антуан. Не сомневаюсь, что брак с прекрасной Анастасией доставит вам массу впечатлений.
– А вы знакомы с моей невестой? – удивился Шаузель и вперил в меня свои водянистые глаза.
– Я был шафером на ее предыдущей свадьбе, которая закончилась для многих гостей поминками.
– Вы шутите, сир Вадимир, – процедил через губу Шаузель. – Впрочем, я знаю, что Анастасия была замужем. Месяц назад ее супруг скоропостижно скончался.
– Бедный Артур, – посочувствовал я старому знакомому. – Но должен сказать, что его вдова не долго рыдала над могилой. На вашем месте я бы призадумался, сир Антуан.
– Мы оплакиваем только тех, кого любим, – услышал я за спиной знакомый насмешливый голос. – Граф де Вильруа был негодяем.
– А мне он показался очень приличным человеком, – сказал я и обернулся, дабы встретиться глазами с прекрасной Анастасией. Все-таки не зря эту очаровательную брюнетку называли самой красивой женщиной нашего города. И не зря на нее нервно дышал Боря Мащенко. Впрочем, Боре, я думаю, крупно повезло, когда весьма важные обстоятельства вынудили даровитую актрису оставить театр и переселиться на остров Буян. Не повезло как раз Антуану де Шаузелю, но поскольку этот тип был мне глубоко несимпатичен я не собирался горевать о его незавидной судьбе.
– Вы будете отрицать, сир де Руж, что этот человек, я имею в виду графа де Вильруа, захватил меня силой и силой же принудил к браку?
– Пожалуй, нет, – не стал я кривить душою.
– Вот видишь, Антуан, – обернулась Анастасия, – у меня есть свидетель, в правдивости слов которого ты не можешь сомневаться. Ибо сир де Руж мой враг и никогда не стал бы покрывать мои прегрешения.
Я не стал опровергать очаровательную женщину, по той простой причине, что действительно не числил ее среди своих друзей. Кроме того мне было интересно узнать, что же затеяла прекрасная Анастасия и зачем она созвала в старый замок Шаузель столько благородных гостей. Свой долг порядочного человека я уже выполнил, предупредив сира Антуана, а потому с чистой совестью умыл руки. Вообще-то у меня нет скверной привычки вмешиваться в личную жизнь своих знакомых, но мне до икоты хотелось знать, какому князю зла в этот раз подрядилась служить прекрасная ведьма Анастасия.
Разумеется, Антуан де Шаузель не был настолько жесток, чтобы сразу бросить проголодавшихся рыцарей в горнило кровавых схваток, гордо именующихся рыцарским турниром. Да и время было уже довольно позднее. Проделав немалый путь по пыльным дорогам Апландии, благородные гости думали только о том, чтобы промочить глотки и набить желудки, а все прочие развлечения решили оставить на потом. За пиршественный стол уселось не менее пятидесяти рыцарей и примерно столько же благородных дам. По-моему, де Шаузель собрал под потемневшими от копоти и времени сводами своего старинного замка чуть ли не всех окрестных синьоров, что, безусловно, должно было влететь ему в копеечку. А если добавить к знатным гостям еще и обслуживающий персонал в лице оруженосцев и дружинников, то количество голодных ртов приближалось к устрашающей цифре пятьсот. Но надо отдать должное сиру Антуану, в грязь лицом он не ударил. Не могу судить, чем кормили и поили оруженосцев и служанок, но знатным гостям упрекнуть хозяина было не в чем. И вино было отличным, и количество блюд внушало уважение. Немудрено, что гости довольно быстро утолили голод. А вот с утолением жажды дело обстояло сложнее. Наверное именно поэтому пир в замке Шаузель затянулся. Наслушавшись хвастливых речей говорливых соседей, а также песен нашего замечательного апландского менестреля де Перрона, я потихоньку слинял из за стола. Марк де Меласс последовал моему примеру. Встретились мы с ним на террасе, где никто в эту минуту не мог помешать нашему разговору. Более того, я был абсолютно уверен, что и подслушивать нас никто не рискнет, ибо как раз в эту минуту сир Марк закурил сигарету. О табаке в благородной Апландии еще и слыхом не слыхивали, а потому скверная привычка актера Ключевского пускать вонючий дым кольцами повергала окружающих людей в ужас. Курящего Марка боялись даже доблестные рыцари, не говоря уже о простых смертных.
– По моим сведениям, в замке Шаузель сегодняшней ночью намечается одно весьма загадочное мероприятие.
– Откуда такие сведения? – насторожился я.
– У меня есть в этом замке агенты. За синьором де Шаузелем нужен глаз да глаз. Этот сукин сын собрал здесь кучу всяких шарлатанов и ныне у них намечается что-то вроде вселенского шабаша нечистой силы.
– И куда интересно смотрит святая инквизиция, – возмутился я.
– А ты куда смотришь?
В эту минуту я смотрел на человека, который шел по замковому двору, освещая себе путь факелом. Отсутствие нормального электрического света, это по моему мнению самый большой недостаток средневековых замков. Привыкнуть можно ко всему, даже к отсутствию телевизора, но вид здешних светильников и факелов повергал меня в тоску. Во-первых, все они страшно воняют, а во-вторых, при обилии открытого огня обладают крайне малыми функциональными возможностями, что мешает заинтересованным людям опознать нужный объект даже на расстоянии десятка шагов. Но этого шагающего по двору типа я, кажется, опознал.
– Я смотрю на Сеню.
– Какого еще Сеню? – не понял меня Марк.
– На Мордреда, сына достославной феи Морганы.
Мордред сопровождал Медузу Горгону во время ее визита в замок Перрон, но куда-то пропал во время случившегося там катаклизма. Точивший на него зуб Марк Ключевский был этим обстоятельством крайне огорчен. Но теперь у него, кажется, появилась возможность посчитаться с хитромудрым Сеней по полной программе, а заодно и выяснить, за каким чертом он приперся в замок Шаузель. Благородного Мордреда-Сеню мы перехватили на террасе и в два счета загнули ему салазки. Наш старый знакомый попробовал было издать крик, но мы успели заткнуть ему пасть кляпом. После чего я, заметая следы, бросил горящий факел в ближайшую бадью с водой, и он с шипением угас, оставив нас почти в полной темноте. Впрочем, запасливый Марк тут же зажег фонарик. Никем не замеченные мы удалились с террасы, утащив с собой и ценного информатора, пропажи которого никто, кажется не заметил. Ключевский лучше меня ориентировался в чужом замке и без труда отыскал укромное местечко, где мы могли обстоятельно поговорить с Сеней. Кажется, это помещение использовалось хозяевами в качестве кладовой для не особо ценных вещей. Во всяком случае, мы без труда отыскали почти что целую скамью, на которую и усадили нашего норовистого пленника. Пришедший в себя от неожиданного нападения сын даровитой мамы попробовал было брыкаться, но, распознав в нас старых знакомых, затих и призадумался. Ключевский с помощью зажигалки зажег два расположенных над дверью светильника, после чего мы приступили к допросу врага народа.
– Я не враг народа, – попробовал оправдаться Мордред, когда мы вытащили кляп у него изо рта.
– Тогда ты враг рода человеческого, – поправился я. – Что, по-моему, еще хуже.
– От оборотней слышу, – не остался в долгу Сеня.
– Он ведь у нас, кажется, вампир, – припомнил еще одно прегрешение Мордреда Марк де Меласс.
– Клевета, – дернулся Сеня. – То есть я был вампиром, когда служил Дракуле, но богиня Артемида меня излечила от этого гнусного порока.
– Какая еще Артемида? – удивился я.
Сеня промолчал. То ли сообразил, что сболтнул лишнее, то ли разбирался в греческой мифологии еще хуже, чем я. Тем не менее, мы не могли оставить столь интересный факт в биографии нашего старого знакомого без внимания. Для стимулирования отзывчивости пленника, Марк слегка пощекотал ему ребра. Сеня намек понял и выразил готовность к сотрудничеству.
– Она явилась мне во сне.
– И где ты видел этот сон?
– Здесь, в замке Шаузель.
– А как ты попал в этот замок?
– Мы перебрались сюда из замка де Перрон вместе с феей Морганой, в ту ночь когда там стены тряслись.
– А как тебе объяснила сей скорбный факт знаменитая волшебница?
– Никак. Я ее не спрашивал. Был счастлив, что вообще унес оттуда ноги.
– А на горе Меру ты был?
– Я был у подножья. Когда все вампиры пали замертво, я почему-то уцелел. Правда, едва не помер от страха, пока крался вслед за вами по подземелью замка Перрон. Там же кругом черепа да кости.
– А почему ты нас не окликнул? Сейчас бы дома пиво пил.
– Ага, – шмыгнул носом Сеня. – Так я вам и поверил.