Калиостро и египетское масонство
Шрифт:
В 1785 г. де Ланж, занимавший в то время пост Председателя Филалетов, созвал в Париже Масонский Конгресс в попытке объединить масонство, в то время рассеянное по многочисленным автономным послушаниям, а также установить научную истину в вопросах подлинных корней движения, его происхождения, целей и символов. Мероприятие не удалось, в первую очередь, по причине непреодолимых противоречий и бесконечных ссор между участниками, в частности, по поводу Калиостро, а также с самим Калиостро, которого многие видели главным действующим лицом всего Конгресса. Отказавшись в конечном итоге приехать, тот сообщил организаторам собрания, что его Египетский устав – это единственное настоящее масонство, а все прочие группы
В том же году французскую монархию до основания сотрясло «Дело об ожерелье королевы», также перевернувшее всю жизнь Калиостро. Он, конечно, попал в самые яркие лучи славы и популярности, но в этом было и предвестие заката его звезды, и проклятие, которое ему затем пришлось носить до конца своих дней. Кардинал де Роган, попав у короля в опалу и мечтая вернуться в сияние его благожелательности, пылал при этом страстным желанием стать Первым министром Франции, то есть пойти по стопам кардиналов Ришелье, Мазарини и Флери. Здесь и начинается эта странная история.
Будучи благословен неплохим годовым доходом, де Роган испытывал слабость к хорошеньким молоденьким девушкам и «красивой жизни». Вследствие этого ему было в самых резких и однозначных выражениях сообщено, что в королевских фаворитах он не числится. В отчаянной попытке вернуть себе расположение для начала королевы (де Роган пошел по проторенной дорожке «cherchez la femme») кардинал как свое спасение воспринял захватывающий и поистине макиавеллиевский план графини Жанны де ла Мотт-Валуа, по некоторым данным, его последней любовницы, по другим – просто друга и доверенного лица.
Небольшая группа злоумышленников, возглавляемая графиней, сумела убедить легковерного кардинала в том, что Мария-Антуанетта желала приобрести дорогое ожерелье, но не могла себе этого позволить по причине слишком высокой цены, а ему, Рогану, представился, таким образом, шанс тайно приобрести его для нее. Эта история была шита белыми нитками, но, зная склонность королевы к транжирству, Роган в нее поверил и решил, что другого подобного шанса у него не будет. Он не знал о том, что ранее королева уже видела это ожерелье и, как ни удивительно, поскольку она действительно любила бросать деньги на ветер, сочла его чересчур, вызывающе дорогим, особенно в условиях финансового дефицита в стране.
Хитроумный план подразумевал также участие в его реализации молодой женщины, переодетой королевой, которая в туманном полумраке явилась в сад на тайное свидание с кардиналом. Разные авторы указывают разные даты, но как бы то ни было, все прошло просто отлично, кардинал не заметил подвоха, и как мотылек на огонь лампы, устремился к цели, чтобы лишь опалить себе крылья. Сделанное якобы для мадам дю Барри по заказу Людовика XV, который умер до того, как оно было доставлено заказчику, ожерелье в 2800 карат легло тяжким и многолетним финансовым бременем на ювелирную фирму. Поэтому, не смея усомниться в чистоплотности человека такого положения, как кардинал, и будучи счастливы наконец сбыть товар с рук, ювелиры не задавали лишних вопросов и передали его де Рогану. А тот передал его Жанне, действовавшей будто бы от имени королевы, а вскоре после этого ожерелье исчезло, наверняка будучи разобранным на отдельные камни и переправленным в Англию, принеся авторам плана огромные дивиденды.
Узнав о совершенном мошенничестве только при получении от ювелира счета за просроченный платеж, вместо того, чтобы быстро и тайно решить возникшее затруднение, не поднимая лишнего шума, как поступил бы на его месте любой дальновидный монарх, под влиянием впавшей в гнев Марии-Антуанетты, побуждавшей его к активным действиям, слабохарактерный Людовик XVI буквально обезумел от ярости. Он выдвинул против кардинала официальные обвинения, и потянулся бесконечный, почти девятимесячный процесс, на котором доводы обвинения и защиты выдвигались, отзывались и вновь предъявлялись, окончательно запутывая юристов. Вокруг судебного процесса и взаимных обвинений сторон постепенно оформился титанических масштабов общественный скандал, над смущением и истерикой царствующей четы хохотал весь Париж, и таким образом еще один кирпичик лег в основание будущей Революции. Вообще говоря, многие историки так и рассматривают Дело об ожерелье королевы – как пролог к Революции.
Арестованная графиня де ла Мотт потянула за собой и Калиостро, который божился, что не принимал участия в планах заговорщиков, оставаясь сторонним – и поэтому невиновным – наблюдателем. Его репутация, и так уже весьма неоднозначная, от упоминания его имени в одном ряду с именами жуликов и воров претерпела новый удар. Его арестовали 22 августа 1785 г. и поместили в Бастилию, в «предварительное заключение», которое продлилось девять месяцев.
За время заключения он успел написать мемуары про Дело об ожерелье, разошедшиеся сенсационным для того времени тиражом в 17 000 экземпляров всего за две недели и пользовавшиеся огромной популярностью, что отнюдь не удивительно для исторического периода, когда еще не было радио и телевидения. В мемуарах он не только в самых ярких красках расписал свою невиновность, но и вкратце поведал обо всей своей жизни (не отступая, впрочем, от обычной манеры), об оказываемой им помощи бедным, прочих благодеяниях, его связях с европейскими знаменитостями, о том, какой он «друг людям» и простодушная жертва воровской шайки, а также какой трагической ошибкой является его осуждение и заключение.
Его жена тоже какое-то время отсидела в Бастилии, но была выпущена оттуда 26 мая 1786 г. по причине ухудшения здоровья, да и самого Калиостро к тому времени уже успели оправдать по основным обвинениям.
В действительности же в крайне напряженной и взрывоопасной политической атмосфере той эпохи подспудный мотив всей этой истории, о котором никто не говорил вслух, но все его подразумевали, состоял в подрыве престижа королевской четы и режима в целом, от которого они уже не успели оправиться. По иронии судьбы, пусть сама королева и не имела прямого отношения к афере с ожерельем, общество во всем винило ее одну. В ответ на вопрос, кто послужил причиной революции, Наполеон однажды просто ответил: «Мария-Антуанетта».
С другой стороны, о Калиостро он отзывался тоже весьма нелестно: однажды его спросили, каково должно быть отношение человека к сверхъестественным силам, и он ответил: «Лучше искать это в религии, чем в Калиостро». Не существует документальных данных о принадлежности императора к масонству, однако довольно хорошо подкреплено документами утверждение, что на протяжении всего своего правления он очень терпимо и даже благожелательно относился к Цеху, возможно, по чисто политическим причинам. Его маршалы и почти весь генералитет состояли в Братстве, и его войска разнесли масонство по всей Европе, потому что походные ложи были чуть ли не в каждом его полку.
Вернемся в Англию, а точнее в июнь 1786 года. В сентябре этого года впервые увидели свет обвинения, выдвинутые против Калиостро Мораном. Сомнительная репутация, тюремный срок, неявные, но постоянно повторявшиеся обвинения в политических интригах… как будто всего этого было мало, Моран открыл беспрецедентную кампанию травли Калиостро. Несмотря на явные нестыковки в его теории, обвинения его в любом случае были пространны и легли в основание многочисленных написанных впоследствии биографий Калиостро. Жизнь его самого они портили настолько, что, прибыв в июне 1786 г., он вынужден был покинуть Англию в мае 1787 г., чтобы направиться в Швейцарию, а оттуда – в турне по югу Европы.