Калиостро

Морозова Елена Вячеславовна

«— Я много слышал о философском камне и теперь желал бы знать, существует ли он на самом деле.

— А разве вы этого не поняли, когда я говорил вам о свадьбе Солнца и Луны?

— Увы, нет, ибо ум не настолько просвещен, чтобы самому понять, что означает этот брак, мне требуется помощь вашего светлого разума.

— Слушайте меня внимательно и постарайтесь понять.

Благодаря знаниям, полученным мною от основателя нашего ордена, я знаю, что первовещество было создано Господом до сотворения человека и что Господь сотворил человека бессмертным, но так как человек злоупотребил добротой божества, дар этот был оставлен только очень малому числу избранных: pauci sunt electi (мало избранных). В самом деле, нам известно, что Моисей, Енох, Илия, Давид, Саломон, царь Тира и некоторые другие великие мужи, отмеченные благоволением божества, познали первовещество и приобщились к тайнам его, равно как и к философии сверхъестественного.

— Но, прошу вас, поведайте мне, что есть это бесценное первовещество и каково его действие?

— Знайте же, что первовещество находится в руках избранников Господа, и, чтобы получить его, нет нужды быть великим, богатым или могущественным; но, как я уже вам сказал, надобно, чтобы Господь возлюбил тебя и взял под свое

покровительство…» ¹¹

Калиостро продолжал свой путь по Германии, где едва ли не в каждом городе была своя ложа или, на худой конец, некое тайное общество, занимавшееся духоведением, поисками философского камня и смысла жизни. Немецкие князья запрещали своим подданным обсуждать политические темы, а состоявший в ложе Трех Земных Шаров Фридрих Великий лично следил за деятельностью своих братьев, так что немецким масонам ничего не оставалось, как заниматься оккультизмом и обсуждать проблемы эзотерические. Калиостро увидел в них родственную душу, ведь по части мистики он успел изрядно поднатореть и мог заткнуть за пояс любого, кто бы попытался ему возразить или, например, сказать, что Египетское масонство не самое главное, важное и правильное. А еще ему нравились пышные банкеты, устраиваемые в его честь местными ложами. Выросший в многолюдном квартале, где не умолкал шум разноголосой рыночной толпы, он на ассамблеях чувствовал себя как рыба в воде, а сознание, что он является причиной всей этой кутерьмы, наполняло его неизъяснимой гордостью. Серафина тоже была довольна: наконец-то у нее появилась возможность блистать — то в сверкающих одеждах загадочной великой магистрессы, то в модных платьях. А восторженные взоры мужчин!.. Они устремлялись в ее сторону на каждой ассамблее. Теперь супруги редко ссорились, и Джузеппе даже не мыслил поднять на нее руку (говорят, прежде с ним это случалось), щедро снабжал ее деньгами и более не заставлял торговать своей красотой. Однако немало недругов Калиостро утверждали, что богатство мага источником своим имело вовсе не масонские деньги, а красавицу Серафину, чье очарование стоило все дороже и дороже. Опровергнуть эти утверждения, равно как и подтвердить их вряд ли возможно.

^{Палермо, переулок графа Калиостро}

^{В этом переулке родился Джузеппе Бальзамо}

^{Лоренца Феличиани}

^{Дворец герцогов курляндских в Митаве (Елгаве). Современный вид}

^{Элиза фон дер Реке. Портрет 1785 г.}

^{Фронтиспис и титульный лист «Конституции Андерсона»}

^{Символы масонской ложи}

^{Масонский передник, предположительно принадлежавший Вольтеру}

< image l:href="#" />

^{Герцог Филипп Орлеанский — с 1772 года гроссмейстер ложи Великого Востока Франции}

^{«Здесь находилась лаборатория Калиостро, где он изготовлял золото для Якоба Саразена».}

^{Но в 1778 году Калиостро еще не был знаком с Саразеном и золото для него тоже никогда не изготовлял...}

^{Средневековая алхимическая лаборатория, над которой висит вышеуказанная табличка.}

^{Реконструкция. Базель, Музей истории фармацевтики}

^{Сосуд для хранения териака, универсального терапевтического и профилактического средства, применявшегося в медицине с незапамятных времен и вплоть до Нового времени. XVIII в.}

^{Аптекарский}

инструмент. XVIII—XIX вв.

^{Деревянный павильон, предназначенный для духовного и физического возрождения, построенный по указаниям Калиостро неподалеку от Базеля}

^{Якоб Саразен (1742—1802)}

^{Гертруда Саразен (?—1791)}

^{Белый дом Саразена в Базеле (внутренний двор)}

^{Граф Алессандро Калиостро.}

^{Бюст работы Гудона. 1786 г.}

< image l:href="#" />

^{Дом-фонарь в Страсбурге, в котором проживал Калиостро}

^{Фасад дворца Роганов в Страсбурге.}

^{Рисунок XVIII в.}

^{Кардинал Луи Рене Эдуар Роган, князь-епископ Страсбургский (1734—1803)}

^{Шарль де Роган, принц Субиз (1715—1787)}

^{Ожерелье королевы}

^{Графиня Жанна де Ла Мотт (1756—1791)}

^{Граф де Ла Мотт (?)}

^{Версальские сады времен Марии-Антуанетты}

^{Ювелиры Бемер и Бассанж}

^{Николь Леге, «баронесса д'Олива»}

^{Рето де Вилет}

^{Париж, квартал Марэ, улица Сен-Клод, 30. Дом. в котором проживал Калиостро. Современный вид}

Пишут, что в Нюрнберге к Калиостро явился некий господин и спросил его: «Кто вы, благородный иностранец?» «Имя мое ничего вам не скажет, — отвечал Калиостро, — зато вот это скажет многое». — И он показал свой знак — изогнувшуюся и вставшую на хвост змею; во рту змея держала яблоко, а туловище ее было пронзено стрелой. Увидев это изображение, господин, похоже, решил, что перед ним находится один из невидимых владык мира, и пал ниц. Потом, поднявшись, он с поклоном почтительно преподнес магистру кольцо с огромным бриллиантом. Калиостро был поражен: он не ожидал такого поклонения. Вечером, приглядевшись, он сообразил, что изогнувшаяся змея очень напоминает букву S, а пронзившая ее стрела — I: Sup'erieur Inconnu (Божественный Незнакомец). Такое определение магистра вполне устраивало, и он подумал, что при случае этими буквами надо бы воспользоваться. Серафина от кольца пришла в полный восторг: такого крупного камня она никогда не видела. Примерив драгоценность на свой изящный пальчик и с сожалением обнаружив, что оно ей велико, она стала просить супруга вынуть камень и вставить его в другую оправу. Не в силах отказать жене, Калиостро выполнил ее просьбу. Здесь, в Германии, когда дела его пошли в гору, он старался исполнять любое ее желание, любую причуду; не мысля себя без Серафины, он по-прежнему ревновал ее. Каждый раз, глядя в зеркало и замечая, что залысины продвигаются все дальше, а чрево из-под расшитого камзола выпирает все больше, он со страхом думал, что любой юный щеголь может вскружить голову его кокетливой женушке. И эти мысли побуждали его не слишком задерживаться на одном месте.