Калле Блюмквист и Расмус (др. перевод)
Шрифт:
– Для начала я оттаскаю тебя за волосы, – заверил его Сикстен.
Андерс легко пробежался по гребню стены, но про себя подумал, что же будет, когда Сикстен его настигнет? Ведь Сикстену всего-то надо вынудить его пробежать двадцать метров по гребню в восточном направлении, а там, по другую сторону стены, уже не будет мягкого травянистого склона высотой в человеческий рост, там откроется устрашающий обрыв – метров тридцать, не меньше. Что ему мешает слезть вниз по стене сейчас? Но нет, Андерс не станет этого делать. Раз опасно – значит, интересно, захватывающе, а эта ночь словно создана
– Иди сюда, дорогой Сикстен, – поманил он неприятеля. – Не прогуляться ли нам с тобой под луной?
– Не волнуйся, сейчас приду, – пробурчал в ответ Сикстен. Он понял намерения Андерса, но Сикстен был не из тех, у кого, чуть что, дух захватывало.
Толщина стены была около двадцати сантиметров – ходить по гребню было легко, как по садовой дорожке, особенно если ты привык упражняться на уроках физкультуры на узком гимнастическом бревне.
Андерс уже добежал до восточного угла стены. Здесь была небольшая площадка с укрытием для стрелков, и стена меняла направление: поворачивала на юг и шла вдоль обрыва.
Андерс сделал несколько пробных шагов. В эту минуту в нём заговорил голос рассудка, ещё не поздно было к нему прислушаться. Ну как, решаться или нет?
Сикстен подобрался уже опасно близко, а увидев, что Андерс колеблется, ехидно засмеялся.
– Вот грядёт тот, кто узрит кровь сердца твоего! – сказал Сикстен и язвительно добавил: – Уж не испугался ли ты?
– Испугался, – отрезал Андерс и больше уже не колебался.
Ещё пара быстрых шагов – и он опять на гребне стены. Теперь только вперёд, другого выхода нет! Он должен пройти по гребню вдоль обрыва не менее пятидесяти метров.
Андерс старался не смотреть вниз, его взгляд был устремлён лишь вперёд, скользил вдоль стены, тянущейся перед ним в лунном свете, словно серебряная лента. Очень длинная лента и узкая! Вдруг она сделалась ужасно узкой! Не потому ли ноги у него стали как ватные?
Ему очень хотелось обернуться и посмотреть, где сейчас Сикстен. Но он не отважился, да этого и не потребовалось, поскольку услышал сзади его дыхание. Довольно нервное дыхание – Сикстену было определённо страшно… Как, впрочем, и Андерсу.
От страха он не смел дохнуть – что правда, то правда. А на площадку с укрытием уже взобрались Алые и Белые розы: они взирали с глубочайшим ужасом на безумство своих вождей.
– Вот грядёт… кто узрит… кровь сердца твоего… – всё ещё бормотал Сикстен, но уже не столь кровожадно.
Андерс размышлял. Он, разумеется, мог спрыгнуть во внутренний двор замка. Но это прыжок с трёхметровой высоты, а двор вымощен камнями. Медленно и осторожно слезть вниз тоже никак нельзя, ведь для этого нужно сначала низко присесть, а делать подобное над страшной пропастью у Андерса не было ни малейшей охоты. Оставалось одно: идти вперёд, ни на секунду не отрывая воспалённых глаз от противоположного угла стены, где была ещё одна площадка.
Возможно, Сикстену не так страшно, как Андерсу. Во всяком случае, его мрачный юмор ещё не иссяк. Вождь Белых
– Я уже близко. Ещё чуть-чуть, и я тебе подножку подставлю… Забавно будет…
Конечно, сказано это было не всерьёз, но для Андерса подобная шутка оказалась роковой. От мысли, что ему могут подставить сзади подножку, Андерс похолодел. Он обернулся вполоборота к Сикстену и пошатнулся.
– Осторожней! – крикнул ему Сикстен с тревогой в голосе.
И тут Андерс вновь пошатнулся… С площадки в ту же секунду донёсся страшный крик. К своему неописуемому ужасу, Алые и Белые розы увидели, как вождь Белых рухнул головой вниз в пропасть. Ева-Лотта зажмурилась. Отчаянные мысли пронеслись у неё в голове. Неужели никто не сможет им помочь? Кто пойдёт к фру Бенгтсон и скажет ей, что её сын Андерс разбился насмерть? И что скажут дома?
Вдруг Ева-Лотта услышала пронзительный крик Калле:
– Смотрите, он повис на кусте!
Ева-Лотта открыла глаза и, дрожа, посмотрела вниз: Андерс действительно висел на кусте. Небольшой кустик укоренился в старой стене, недалеко от гребня, и ловко поймал вождя Белых, стремительно летящего навстречу верной погибели.
Сикстена на стене не было. От испуга он и сам слетел вниз, но у него хватило присутствия духа, чтобы упасть во двор, где он, естественно, ободрал в кровь коленки и руки, но всё же остался жив.
А вот будет ли жить Андерс, ещё вопрос. Кустик был таким жалким, он сгибался под тяжестью Андерса всё больше и больше. Сколько времени он выдержит, прежде чем сломается и отправится в небольшое путешествие в пропасть с Андерсом в качестве пассажира?
– Что же нам делать, о Господи, что делать? – причитала Ева-Лотта, глядя на Калле чёрными от отчаяния глазами. В случае опасности руководителем операции обычно назначался знаменитый сыщик Блюмквист.
– Держись, Андерс! – крикнул он. – Я сбегаю за верёвкой.
На прошлой неделе здесь, возле замка, они упражнялись в бросании лассо, так что поблизости где-то должна была валяться верёвка, обязательно должна…
– Торопись, Калле! – крикнул ему вдогонку Йонте, когда Калле сломя голову понёсся за ворота.
– Быстрей, быстрей! – подгоняли его все Розы, хотя это было излишне – бежать быстрее было просто невозможно.
Тем временем все старались подбодрить Андерса.
– Ты не беспокойся, потерпи немного, – уговаривала его Ева-Лотта. – Сейчас Калле прибежит с верёвкой.
Андерс очень нуждался в самых разных утешениях. Он медленно-медленно подтянулся, уселся верхом на свой куст и сидел теперь на нём, как ведьма на метле. Он не смел посмотреть вниз, в бездну. Он не смел ни крикнуть, ни пошелохнуться. Он ничего не смел. Ему оставалось только ждать. В отчаянии Андерс уставился на куст, изогнувшийся у самого корня. Кора на нём полопалась, потрескалась на мелкие кусочки, а изнутри выглядывали белые волокна, они шевелились и скрипели. Если Калле задержится, верёвка ему уже не понадобится…