Каллиграфия
Шрифт:
— Ну, ничего себе! — воскликнула Мирей, которая до сего момента пребывала в твердом убеждении, что разговаривает с человеком более или менее вменяемым. — По-моему, ты еще не отошла от наркотиков, которыми тебя накачали в тюрьме, — тут она осеклась, потому что в комнату вошел Кристиан. Как всегда, статен, полон достоинства и безукоризненно обходителен. Галантный поклон вместо тысячи извинений за вторжение — и лед на сердце Мирей растоплен, она тает, она удаляется, стараясь не шуметь. Страх и восхищение владеют ею.
— Ты готова, радость моя? — проговорил Кристиан, опускаясь на корточки перед Джулией. — Аризу Кей ждет не дождется, когда мы обоснуемся в белой пагоде. Представляешь, засыпать и просыпаться под
— Да, но вы кое-что путаете, сэнсэй, — с застенчивой улыбкой сказала девушка. — В усеянном солнечными пятнами саду мы с вами будем спать, потому что с наступлением сумерек начинается рабочий день в Академии. Чур, гамак мой! — тут же добавила она, засмеявшись.
— А меня вполне устроит мягкая травка и одеяло из лепестков сакуры, — шутливо отозвался Кимура. — Где твои вещи? Всё должно выглядеть так, будто ты и вправду ко мне переезжаешь.
— К чему теперь осторожности?! Ведь кто-нибудь обязательно да разболтает, и у меня почему-то стойкое предчувствие, что это будет наш пустозвон Франческо… Но раз вы настаиваете, синьор, я к вашим услугам.
Миновав первую и вторую стражи, или, говоря простым языком, кучку студентов-первокурсников в холле общежития и довольно приличное скопление учеников возле кабинета химии, где проходил экзамен, Джулия и Кристиан уединились в каком-то кабинете с забрызганной реактивами таблицей Менделеева и множеством грязной лабораторной посуды, чтобы перевести дух и достать свои таблички-телепортаторы.
— Сейчас, как никогда, — сказала с придыханием Джулия, — меня тянет в небо. Нестерпимо хочется улететь.
— Но ты уж потерпи чуть-чуть, пока не закончится сессия. Кстати, вам с Франческо и Джейн предстоит двойная порция экзаменов. Из-за греческих каникул.
— Ах! Не сыпьте соль на рану!
Обменявшись искристыми, жгучими взглядами, они звонко рассмеялись и в едином порыве заключили друг друга в объятия. Когда же несколько секунд спустя в кабинет заглянул обескураженный смехом молодой преподаватель, то не обнаружил ничего, за вычетом означенной горы немытых склянок и пробирок. Утерев со лба крупные капли пота, он с минуту постоял, рассеянно моргая, после чего взял столь резвый старт по направлению к подсобным помещениям, что в команду по футболу, который каждый год проводился между сборными факультетов, его приняли бы безоговорочно.
— Швабру, срочно швабру! — бормотал он, пролетая перед ошеломленными студентами. — И побольше тряпок! Ведь полтергейст не заводится без причины. Полтергейст приходит туда, где забывают про уборку.
Глава 33. Точка отсчета
После происшествия с «полтергейстом», слух о котором немедленно разлетелся по всем уголкам и закоулкам Академии, Кристиана часто замечали у внутренних ворот, которые прежний директор отворять без причины строго-настрого запрещал. Любопытные Варвары умудрились подглядеть, что Кимура использует собственный ключ, позолоченный и на большом медном кольце, а те, кто боялся следить за ним в открытую, с замиранием сердца заглядывали в цитрусовый сад сквозь запотевшие окна учебных аудиторий. В том, что Кристиан Кимура зачастил на испытательный полигон, сомнений не оставалось. Его частная жизнь вообще оказалась богатой нивой для сплетен, особенно после того, как утвердился факт их с Джулией отношений. Старые и совсем уж архаичные профессора диву давались, как мог их коллега позволить себе столь возмутительную вольность, если не сказать «крайность», и усердно прочили им с итальянкой скорый разрыв. Молодое же поколение преподавателей, хоть и не честило наших героев на все корки, также не было настроено в их пользу. Но если ученые мужи еще как-то мирились с этой первой новостью, то история с ключом и свободным доступом к полигону вызывала у них зубовный скрежет. Новый директор жалует Кристиана, с этим не поспоришь. Но не надо же доходить до откровенного потворства! Сперва полигон, потом — секретные архивы, а там и до тайного хранилища недалеко. Никто ведь не поручится, что человек-в-черном чист, как стеклышко!
На Джулию тоже посматривали косо. Мирей, которая нередко нападала на нее с претензиями да нравоучениями, иной раз приходилось даже силой оттаскивать, ибо рвения, с каким пыталась она навязать Джулии свою точку зрения, с избытком хватило бы и на дюжину бурлаков. Поставьте ее волочить расшиву вдоль берега — и результат превзошел бы все ваши ожидания.
Постепенно, однако, эта горячка прошла, уступив место холодному, сдержанному почтению. Как не уважать подругу, с возлюбленным которой тебе вскоре предстоит тет-а-тет на экзамене?
Подготовка к сессии шла полным ходом. Франческо и Джейн, по обыкновению, учили конспекты, читая друг другу вслух. Кианг заняла свой полуразрушенный домик на дереве, посчитав, что голова ее быстрее наводнится знаниями, если будет возвышаться над остальными, заурядными «котелками» хотя бы на метр. Мирей оккупировала гостиную четвертого апартамента, никого к себе не подпуская и бурно реагируя на малейший звук. Поэтому Роза с Елизаветой ходили вокруг нее на цыпочках и старались поменьше шуршать пакетами. Им неплохо запоминалось и в Зачарованном нефе, где Донеро специально установил галогенные лампы, наказав скрипкам не шалить и вести себя тихо.
А Джулия готовилась в волшебном саду. Правда, не сказать, чтобы атмосфера сада располагала к учебе. Ранним утром, когда солнце стояло уже достаточно высоко, чтобы трава могла вволю поискриться росой, они с Кристианом вступали в цветущие чертоги, где над розовой кипенью вишен вздымались изумрудные кроны эвкалиптов и тонкостволых безымянных великанов. У моста их ждала улыбчивая и умиротворенная хранительница, прибегала из пагоды Клеопатра с циновками под мышкой; и, усаживаясь в кружок на теплой земле, все пили изысканный чай. Повсюду, в зеленой траве, густо горели самоцветы росы, ласково щебетали пташки, тень перемежалась со светом, и на всём почивала благодать.
В нежданных гостях недостатка у японки не было: то белка прискачет к вязаной скатерти, то синичка прилетит крошек поклевать. А иногда на трапезу запархивал любознательный яркоперый ара, и Клеопатра с удовольствием кормила его печеньем.
Точно как когда-то в эпоху до перерождения, Аризу Кей мелодично живописала друзьям, какие сегодня распустились на сакурах бутоны и сколько листочков проклюнулось у недавно посаженного деревца. И ничуть не обижалась она, что Кристиан отвлекается, ибо если раньше привилегия услаждать его слух безраздельно принадлежала ей одной, то теперь в сем таланте нельзя было отказать и его ученице. Сколь упоительна и глубока была их с Джулией беседа, сколь многозначительно их молчание! И когда они уже не замечали за разговором ничего и никого вокруг, хранительница делала знак Клеопатре, и обе покидали поляну с чувством, что оставляют цвести и благоухать два редких, прекрасных цветка. Но вот тень на солнечных часах в саду подступала к роковой отметке «двенадцать» — и у редкого цветка под номером один начинали слипаться глаза.
— Синьор Кимура, я бы вас еще послушала, — зевая, говорила Джулия. — Но, боюсь, головы не удержу. Где тут у нас гамак?
Гамак висел в тенистой части сада, неподалеку от белой пагоды, и услужливо заскрипел, когда на него с горем пополам забралась итальянка.
— Еще один бесплодный день, — глухо, из-под одеяла заключила она. — Экзамены… о-о-ох!… провалю.
— Через шесть часов я тебя разбужу, — сурово пообещал Кристиан. — На завтрак вместо риса — учебник по квантовой физике.