Камасутра для Микки-Мауса
Шрифт:
Перед глазами милиционеров и полковника предстала «Волга» с бело-синей полосой, мигалками на крыше и отчаянно матерящейся рацией. С пьяных глаз Александр Сергеевич сел в патрульный автомобиль. Замять эту идиотскую историю Татьяне Петровне стоило много сил и денег, поэтому она решила отбить у супруга охоту прикладываться к водке. А тут к ней пришла подруга и дала замечательный совет. – Купи, Танюша, штук десять бутылок, слей в ведро, на дно брось дохлую ворону и дай Сашке.
– Так он все пять литров и уговорит, – возразила Татьяна Петровна, – в запой
– Правильно, – кивнула подружка, – потом увидит мертвую птичку, его стошнит, и все! Больше к алкоголю даже не прикоснется.
– Подействовало? – заинтересованно спросила я, мысленно прикидывая, где в Алябьеве можно сейчас отыскать труп пернатого.
Нина Ивановна захихикала.
– Ну умора! Нет, конечно. Водку Сашка выпил, а ворону с пьяных глаз принял за курицу и хотел в духовке сготовить. Танька-то в магазин ушла, думала, муженьку без нее поплохеет. Возвращается, дым коромыслом стоит! Сашка позвал Петьку с сороковой дачи, тоже алконавт знаменитый был, и они вдвоем ворону над горелкой опаливать стали, закуску приготовить решили. Танька потом три дня кухню отмывала.
– Значит, их все же стошнило! – воскликнул Кирюшка.
– Стошнило, – кивнула Нина Ивановна, – только не пьяниц, а Татьяну, ей прям дурно стало, когда она поняла, что муженек с приятелем на ужин сгоношить собрались. Неужели ты не помнишь эту историю?
– Нет, – ответила я, – мне не рассказывали.
– Очень твоя мать гордая была, – поджала губы Замощина, – ни с кем не общалась. Да ладно, земля ей пухом. Это я к чему разболталась, не стесняйся, тут все вокруг алкоголики, есть лишь один способ вылечить твоего мужа.
– Он не мой муж!
– Ладно-ладно, хорошо, ты молчи и слушай! Ступай во Внуково, через лесок за десять минут добежишь. Найди там Марью Петровну, ведьму. Она какой-то порошок дает. Танька в свое время брала, Сашка с тех пор трезвый ходил.
– Александр Сергеевич и Татьяна Петровна умерли десять лет назад, – напомнила я, – наверняка этой Марии Петровны тоже давно в живых нет.
– Вот тут ты ошибаешься! – воскликнула Нина Ивановна. – Ведьмы по двести лет кряхтят. Настя Федькина к ней позавчера гоняла, приворотное зелье покупала.
Я заколебалась, может, и правда попробовать? Чем я рискую?
На следующее утро я стояла возле секьюрити на служебном входе. Елена взяла написанную мной самой справку и приказала:
– Иди за мной.
В небольшом кабинетике мне выдали зеленую футболку, бейджик с пустым окошком и надписью «техперсонал», черные лосины, тряпку, ведро, швабру… Потом начался инструктаж.
– Сюда вставишь бумажку со своим именем, – сказала Елена, – с клиентами первая не заговариваешь. Попросят чего, молча выполнишь, дадут чаевые – поблагодари, не дадут – улыбнись и уходи. Не вздумай требовать вознаграждения, уволю. Сопрешь что – посажу. Будешь хамить – выгоню. Запьешь – выставлю на улицу. Усекла?
Я кивнула.
– Вот и хорошо, – слегка помягчела работодательница, – у тебя два перерыва на еду: с тринадцати до половины второго дня и с трех до четырех
Я подхватила ведро и, выставив перед собой швабру, двинулась исполнять приказание. Через два часа стало ясно, более удачной маски, чем поломойка, для осуществления моих целей и не придумать! Никто не обращал на меня никакого внимания. Клиенты молча проходили мимо, только один раз полный мужчина, сидевший в шезлонге около бассейна, очень вежливо попросил:
– Сделайте одолжение, принесите полотенце, мое кто-то унес.
Я сбегала в комнату, где выдавали белье, и приволокла дядьке полотенце. За эту нехитрую услугу мне вручили десять долларов, больше никто из посетителей ничего не просил. Служащие были заняты своими делами. Инструкторы не выходили из залов, расписание занятий было составлено таким хитрым образом, что тренировки шли одна за другой. К середине дня мне стало жаль накачанных мальчиков и девочек, у них не имелось ни одной свободной минутки. Впрочем, врачи, массажисты, парикмахерши и другие специалисты тоже не показывались из своих кабинетов. Никому не было до меня дела, а ведро со шваброй служило пропуском во все помещения. При виде моей фигуры с тряпкой секьюрити молча сторонились, разрешая старательной поломойке беспрепятственно ходить по зданию.
В час дня я, устав, как Сизиф, пошла искать буфет. Сравнение с Сизифом не случайно. Если помните, бедняга Сизиф, герой одного из греческих мифов, пытался вкатить в гору камень, но каждый раз, едва достигнув вершины, глыба срывалась вниз, и несчастный был вынужден заново начинать бестолковое занятие. Вот так и я, мыла, мыла полы, а они мигом затаптывались вновь. Посетители ничтоже сумняшеся шагали по кафельной плитке, кто в кроссовках, кто в мокрых резиновых вьетнамках, и приходилось вновь приниматься за дело.
Кафе оказалось в подвале. Я подошла к стойке и постаралась сдержать возглас удивления. Стакан сока, самого обычного, из пакета «J-7», стоил тут сто рублей, чашечка кофе тянула на двести, а про цены на бутерброды не стоит даже и говорить, настолько они были несуразны. Потом до меня дошло, что в полутемном зале не видно ни одного человека в цветной футболке. Это была столовая для посетителей, сотрудники ели в другом месте.
– Сделайте одолжение, – шепнула я бармену, – подскажите, где мы питаемся? Извините, я первый день на работе.
Парень улыбнулся.
– А кто где. Лично я к метро бегаю, за сосисками.
– Тут нету кафетерия для служащих, с нормальными ценами?
Юноша вытер стойку бумажным полотенцем.
– Первый день, говорите, на работе? Ну ничего, скоро поймете, мы здесь никто и звать нас никак. Хочешь жрать – несись на проспект, там ларьки стоят. Впрочем, если лень, можешь у меня гречку с куриной грудкой заказать, пятьсот рубликов порция.
И он тоненько засмеялся. Я подхватила ведро и ушла, кипя от негодования. Заставить людей работать сутками и не организовать для них хоть крохотной харчевни! Просто негодяи!