Камасутра для Микки-Мауса

Донцова Дарья

– Вы кем жениху будете? – деловито спросила она.

– Приятельницей, – ответила я.

Девчонка сунула мне круглый значок пронзительно голубого цвета с розовой надписью «Подруга».

– Приколите на кофточку.

– Зачем?

– У нас сценарий, – загадочно ответила девчонка и пошла дальше. Скоро все участники торжественной церемонии были «украшены» железными кругляшками с надписями «Теща», «Тесть», «Друг», «Брат». На мой взгляд, весьма полезное начинание. По крайней мере, мне хоть стало ясно, кто есть кто. А то ломай голову, кем Вовке приходится мужик с бегающими глазами алкоголика, одетый

в жуткий костюм, купленный, очевидно, в начале 60-х. А костюм-то не коньяк, лучше от возраста не делается. Зато теперь и мучиться не надо, смотри на лацкан и читай: «тесть». И носки у него страхолюдские: красные, с люрексом. Где только отрыл этакую «красотищу»? Тут вдруг до меня дошло. Тесть! Вот кошмар! Этот пьянчужка отец Наты, а долговязая, всем недовольная тетка с пронзительным, командирским голосом, проникающим до печенок, – его жена, то бишь Вовкина теща. О господи, спаси Костина! Неужели он настолько влюбился в эту невзрачную девицу, что не пригляделся к родственникам? Ведь не зря народная мудрость гласит: хочешь узнать, какой будет твоя жена в старости, посмотри на ее мать! Хотя Ната, очевидно, пошла в отца, во всяком случае, «жерди» она едва достает до груди, и что совсем отрадно, в отличие от не закрывающей ни на минуту рот мамашки Ната молчит.

– Идемте-идемте, – продолжала безостановочно командовать мамаша, суетливо выстраивая всех парами, – давай, отец, становись за Наткой, мы должны вторые идти, мы тут главные, потом сестра, эй, Магдалена…

Девочка, только что раздававшая значки, встала в шеренгу. В результате всех пертурбаций мы оказались замыкающими.

Маменька окинула хищным взглядом процессию и заорала:

– Это что?

Я обернулась и увидела страшно довольных Кирюшку и Лизавету, которые держали на руках улыбающихся мопсих. На банте, украшавшем Аду, был прикреплен значок «Подруга», Муля стала обладательницей надписи «Шурин».

– Это что?! – продолжала вопить теща Костина.

Я проглотила смешок и ответила:

– Мопсы.

– Мопсы? – переспросила милая родственница, делая ударение на букву «ы». – Мопсы? Немедленно уберите, нам мопсов не надо, без мопсов обойдемся. Это свадьба, а не хаханьки!

– А мне кажется, что на свадьбе положено смеяться, – вздохнул Сережка.

– Унесите собак в машину, – попросила я.

– Они тоже хотят посмотреть, – хором ответили Кирюша и Лизавета.

Внезапно младшая сестра невесты, девочка со странным для российского уха именем Магдалена, подошла к нам и восхищенно воскликнула:

– Ой, какие классные! Жирненькие, складчатые, можно, я их поглажу, у меня руки чистые!

– Валяй, – в голос воскликнули Кирюшка и Лизавета.

Те, кто начинает нахваливать Мулю и Аду, вмиг становятся друзьями наших детей.

– Не трогай собак, у них глисты, – взвизгнула маменька.

Кирюша явно хотел ответить: «У тебя у самой солитер!», но Лизавета наступила ему на ногу и приветливо сказала Магдалене:

– У нас дома еще две собаки есть: Рейчел и Рамик.

– Клево! – завистливо вздохнула девочка. – А у нас даже хомячка нет.

– Попрошу брачующихся пройти в зал, – торжественно возвестила грудастая тетка, перепоясанная широкой красной лентой с надписью «Администратор».

Похоже, в Бонакове бейджики были не в ходу, тут

любили значки и перевязи.

Все цепочкой потянулись вперед. Первыми, естественно, шли Вовка и Ната. Я обратила внимание, что невеста за все время не вымолвила ни слова. И вообще, она не выглядела особо счастливой, скорей испуганной и подавленной. Услыхав вопрос:

– Добровольно ли вы приняли решение вступить в брак, – Ната дернулась, покраснела и ответила еле слышно: «Да».

– Теперь возьми жену на руки, – засуетилась маменька, когда все стали выходить из загса.

Но Вовка проигнорировал приказ тещи и просто обнял молодую супругу за плечи.

– Эх, торопись, – потер ладони тесть, – стол накрыт, суп кипит, залезай, ребя, в автобус!

– Замолчи, – мигом пнула его жена, – не позорь меня! Тебе бы, Юрка, только напиться. Проходите, гости дорогие, в автобус, садитесь, сейчас поедем по городу кататься!

– Зачем? – спросила Лизавета.

Маменька нахмурилась, но все же ответила:

– Положено так, чтобы, как у людей было: сначала к памятнику павшим, потом в Музей города.

Мы покорно подошли к автобусу.

– А сюда все не влезут, – отрезала теща.

– Ну и хорошо, – заявил Андрей, – я сам не сяду в катафалк с надписью «Ритуал», мне еще рановато на кладбище.

Мамаша глянула на ветровое стекло автобуса и на секунду замерла с открытым ртом, потом завопила, перекрывая гул людских голосов:

– Юрка! Гад! Ничего поручить нельзя! Ты какой автобус на своей базе взял?!

Новоиспеченный тесть вылез из машины и забубнил:

– Ладно тебе, Клавка, табличку снять забыли, с кем не бывает. Делов-то, картонку убрать, чего буянишь!

– Ну погоди, – прошипела жена, – я с тобой потом разберусь!

Очевидно, Клавдию душила злоба, потому что она мигом отвесила затрещину Магдалене, тихо стоящей рядом. Девочка, не ожидавшая ничего плохого, пошатнулась и стукнулась головой об автобус.

Мы с Катюшей переглянулись, но удержались от замечаний, а Юлечка воскликнула:

– За что вы ее?

– Сами в своей семье разберемся, – процедила сквозь зубы маменька и исчезла в салоне. Юра и Магдалена влезли следом.

– Да уж, – протянул Сережка, – мне совершенно расхотелось ехать в этот ресторан при бензоколонке.

– Харчевня на автобазе, – машинально поправила Катюша и добавила: – Нам все равно придется сидеть за праздничным столом, если сейчас уедем, это будет выглядеть демонстративно. И потом, мы обидим Володю.

– Уговорила, – буркнул Сережка. – Вот не повезло Вовке, ну и семья!

– Может, все еще не так и страшно. – Катюша тут же принялась заниматься психотерапией. – Как хирург, могу сказать, что в стрессовых ситуациях большинство людей ведет себя неадекватно.

– Так тут же свадьба, а не горе! – влез Кирюшка.

– Стресс случается и от радости, – пояснила Катя.

Автобус развернулся, водитель высунулся из окна и крикнул:

– Эй, кто на своих автомобилях, хвостом поедете.

Мы сели в машины. В заднем окне автобуса маячило личико Магдалены. Девочка улыбалась и махала нам рукой. Лизавета, сидевшая на переднем сиденье, подняла Аду и стала трясти ее правой лапой. Магдалена начала хохотать, но тут около нее появилась Клава и отвесила дочери новую оплеуху.