Камень богов
Шрифт:
– Ох, не зря, про ворожей вспомнила, – Кирса сказала это шёпотом, тихо выдыхая через рот, будто задувая невидимую свечу. Другой рукой она подпёрла щёку. Взгляд несколько мгновений блуждал по тарелкам с едой, пока не сосредоточился на гостье.
– Тебе, хоть, эта ведьма на что сдалась? – Обратилась она к растерянной девушке, уже пожалевшей о своей затее.
– Ведьма? – Пролепетала Милена, потрясённая переменой, произошедшей с Кирсой.
– Зачем ребёнка пугаешь, дура, – произнёс кто-то низким женским голосом, не выражавшим, впрочем, ни вопросительных интонаций, ни возмущения.
Обе собеседницы подскочили от неожиданности, обнаружив, что посреди
«Я баронесса, а она сестра повара. Это она должна меня бояться, а не я. Это она. Пусть поздоровается, и тогда я разрешу ей сесть. Лучше бы, конечно, ушла. Это лучше всего».
Она усиленно скосила глаза вбок настолько, что зашевелилось ухо, но и оно не смогло никого обнаружить.
«Если немного повернуть шею, ещё немного, ещё. Никого…».
Облегчённо выдохнув, Милена опустила голову, почти уткнувшись в тарелку. Плавающие в бульоне клёцки внезапно вызвали острый приступ брезгливости – она резко выпрямилась и оказалась лицом к лицу с, сидящей на месте Кирсы, сестрой повара Джакоба. Вблизи Аделинда оказалась печальной женщиной неопределённого возраста. На фоне очень бледной кожи, большие карие глаза выглядели совсем маленькими. Из их опущенных внешних уголков, казалось, вот-вот потекут слёзы. Тонкие обескровленные губы были похожи на морщину, прорезавшую совершенно гладкую, будто у статуи, кожу. Головной платок скрывал большую часть лба и волосы, но Милена почему-то решила, что они совершенно седые. «Такое ощущение, что я раньше никогда её не видела».
– С позволения вашей милости, – морщина удлинилась, видимо изображая улыбку, но выражение лица не изменилось, – я присяду, а то ноги уже не те, что раньше.
– Почему тебя так боится Кирса? – Вырвалось само собой у Милены, совсем не собиравшейся говорить это вслух.
– Много их таких. Нагрешат по молодости, за советом прибегут, да о помощи слёзно просят. А потом, оказывается, ведьмы во всём виноваты. – Она замолчала и, не дождавшись следующего вопроса, продолжила:
– Вижу, лицо моё стараешься вспомнить. Не пытайся. Я не прислуживаю во дворце. Живу на отшибе. В городе бываю не часто. Кстати, если хочешь, зови меня тётушкой Адой. Тебе можно. – Сказала так, будто она была вышестоящей и предложила быть с ней на равных.
Милена была удивлена и восхищена одновременно. Никто с ней так никогда не разговаривал, разве что Кирса, которая искренне заботилась о ней, но даже и не думала о том, чтобы позволить себе такой покровительственный тон. Аделинда вызывала симпатию, не прилагая никаких усилий и не пытаясь извлечь из этого никакой выгоды!
– Тётушка Ада, – начала Милена и почувствовала, что собеседнице приятно такое обращение, – мне под утро сон приснился, можете его истолковать?
Ниточки, туго натягивавшие маску, на которую так было похоже лицо сестры повара Джаспера, ослабли, совершенно преобразив её. Трудно было поверить в это, но сидевшая напротив немолодая женщина имела здоровый цвет кожи и румянец на щеках. Тонкая сеточка морщин вкупе с лукавым прищуром придавала взгляду озорное выражение, а с ярких губ не сходила улыбка.
– Да в таком возрасте, любой сон к замужеству, – подмигнув, сообщила Аделинда оторопевшей Милене. – Раз уж рот разинула – съешь чего-нибудь. И глазоньки красивые так широко открывать не обязательно, ты сейчас меня не только ими видишь, а ещё и сердцем воспринимаешь. Обострил твои чувства ведьмин сок. У мужиков от него только кровь быстрее по жилам течёт, а женщины, ну не все, конечно, силы доселе неведомые обретают. Вижу – не по своей воле попробовала – знать, судьба такая, если столь рано ты с ним пересеклась. А вот к добру, или к худу, мне пока неизвестно, – она продолжала улыбаться, но в глазах промелькнула грусть. – Захочешь знающей стать – найдёшь меня сама. И помни – тот, кто верит только глазам – сам голову в петлю обмана засовывает. Напоследок скажу тебе ещё кое-что: бойся получившего руку, остерегайся протянувшего руку, не осуждай отдавшего руку…
Со стороны входа послышался гомон голосов, Милена вздрогнула, резко повернула голову и увидела зашедших в таверну солдат.
– Простите, тётушка, я отвлеклась, – она хотела добавить, что слушала внимательно, но извинения повисли в воздухе – стоящий напротив стул был пуст.
Из кухни выглянула Кирса, насторожённо оглядела зал, не обнаружив ни одной ворожеи, приободрилась и, приосанившись, двинулась навстречу новым посетителям. С полдюжины солдат, в новенькой форме, толпились у стойки, громко делясь впечатлениями о местных сортах пива. Завидев хозяйку заведения, они замолчали, потом кто-то присвистнул, и, тем самым, словно дал команду остальным, принявшимся восторженно причмокивать губами и ощупывать взглядом пышные формы Кирсы. Та, без сомнения знала, какое впечатление производит на большинство половозрелых существ мужского пола. Остановившись в паре шагов от солдат, она расправила плечи, подбоченилась, выгодно подчеркнув линию бёдер и, слегка наклонившись, томно проворковала:
– Чего желаете, служивые?
Служивые, онемев от восхищения, некоторое время пялились во все глаза, потом один из них вышел вперёд, подчёркнуто надменно окинул хозяйку взглядом снизу вверх и противным гнусавым голосом процедил сквозь зубы:
– Слышь, девка, лучшего пива героям дальнего рейда!
Кирса всплеснула руками, изобразила книксен, колыхнув бюстом так, что солдаты враз проглотили слюну, и несвойственным ей голосом забормотала:
– Сию минуту, господин офицер, всё будет сделано, я сейчас принесу вам на пробу то, что всегда подаю нашим славным героям, вернувшимся из дальнего рейда.
Она скрылась за стойкой, а названный офицером, гордо выпятил грудь и, повернувшись к товарищам, произнёс:
– Ну, как я её?
Все вокруг загалдели, «офицеру» достались одобрительные жесты и дружеское похлопывание по спине. Милена, с интересом наблюдавшая эту сцену, никак не могла понять поведения Кирсы, неплохо разбиравшейся в армейской иерархии. По невыгоревшим на солнце мундирам и отсутствию знаков различия, можно было предположить, что посетители – все до единого – новобранцы, не так давно прибывшие в учебную часть.
– Уже несу, господин офицер! – С этими словами хозяйка таверны возвратилась с большой кружкой, неся её в обеих руках высоко над головой. – Всё для вас, доблестные защитники Кифернвальда!
«Офицер» принял кружку двумя руками, победоносно оглядел окружающих и припал губами к краю. Сделав первый большой глоток, он вздрогнул, медленно опустил кружку, представив взорам остальных искажённое гневом лицо и капли белого цвета на подбородке. Один из солдат сразу понял, чем напоили их повышенного в звании товарища и громко захохотал, указывая остальным: