Камень черной души
Шрифт:
Сначала глаза — слепота, но почти прошла, слава богам. Видеть будет. А вот говорить…
На связках рубец, видно порваны были. Какую же боль ей пришлось пережить, чтобы кричать до разрыва связок. Ничего, детонька, потерпи, вернем тебе голос, теперь вода родниковая поможет нам. Да и силы вернет.
Волосы еще не блестят, видно есть проблема, но не в физическом здоровье, а как у людей в депрессии. Придет желание жить и вернется блеск волос.
Других проблем нет, помогла Земля, забрала себе и боль, и раны.
Глава 5
Сайрон
Пятерым до Сайрона довелось увидеть метку избранного на руке. Она означала, что есть в этом мире его пара, и чем ближе они находились друг от друга, тем ярче была метка.
У двоих метка была с рождения, но пропала до достижения ими сознательного возраста. Это лишило их надежды, что пара жива. И возможности искать.
Двоим суждено было найти пару, их драконы пробудились. Им повезло взлететь. Но проклятье имело еще ряд условий.
Истинной первого была простая человечка. В ней не было ни капли магии, пустышка. Превратившись в дракона, он потерял связь с ней. А без связи не нашел ее, не пережил потери. Окаменел с горя. Утес Дракона стал местом паломничества влюбленных в их княжестве.
Второму повезло больше. У его истинной был дар воздуха. Он обернулся, взлетел, вернулся к ней, но был несдержан и испугал ее. Она его отвергла. У него хватило мудрости и сил обернуться человеком, но гордыня взыграла, и он ушел в горы, стал отшельником. Упустил время. Его дракон умер от тоски по истинной.
Пятым был брат его деда. У него получилось все. Вернулся он к своей любимой человеком, смог добиться ее любви. Показал ей своего дракона, но его истинная не могла иметь детей. И проклятье не рассеялось.
Но теперь алгоритм поведения с истинной парой воспитывается у всех потомков их рода в надежде избавиться, наконец, от проклятья.
Сайрону было пять лет, когда метка появилась на его руке. Согласно преданию в этот день появилась на свет его истинная. Метка достаточно яркая, чтобы определить, что не придется искать долго. Но пятилетнему ребенку отправляться на поиски было рано.
А спустя три года метка побледнела. Настолько, что стала едва заметной. Сайрон был еще мал, чтобы понять чувства родителей в те дни. Но проходили годы, а метка, пусть едва видимая, все еще была на месте. Юноша взрослел и уже знал все о проклятье и о том, что возможно он — последняя надежда его рода. В день своего восемнадцатилетия он отправился в путь.
Сайрон прошел и проехал тысячи миль, но ни на метр не приблизился к цели. Метка не менялась.
Завтра ему уже двадцать три. Пять лет путешествий не прошли даром. Он возмужал. Многому научился. Его дар огня вырос вместе с ним.
Ему приходилось зарабатывать себе на обед и ночлег.
Вот и сегодня он подошел к деревне уже к закату. Три дня ночевок в лесу, пусть и ставших привычными, но крепко поднадоели. Желание поесть нормально и выспаться в постели, а не на сырой земле, заставило постучаться в крайний дом. Избушка была старенькой, слегка покосившейся. Но он на многое и не рассчитывал. Ночлег, ужин, возможность пополнить запасы для дальнейшей дороги, узнать, куда забрел, и расспросить, куда можно двинуться дальше.
На стук вышел старик.
На вопрос, не пускает ли кто в деревне на постой, получил ответ, начало которого было волне ожидаемо.
— Никто не пустит ночевать чужого. Мне бояться- то уже нечего, отжил свое. Не побрезгуешь, ночуй, места не жалко. А вот с остальным сложнее. Беда у нас. Огня уж почитай, неделю никто разжечь не может. А значит и с едой проблемы. Ну, что из припасов было, подъели, осталось, что сырым съедобно.
— Дедушка, откуда же такая беда? Может, расскажешь? Может, я чем помочь смогу?
— Так проходи, садись. В ногах правды нет. А рассказать, что ж не рассказать-то. Человек ты вроде не лихой. Чем поможешь, тому и рад буду. Звать-то тебя как?
— Матушка Сайем звала. А к Вам как обращаться?
— Сай, значит. А меня все дед ЭйхОм кличут, и ты так зови.
Сайрон прошел в избу. Сумерки скрыли убогость жилища. Лавка, стол, постель, да большая печь в углу. В печи сложены дрова. В доме прохладно, огонь в печи согрел бы, да и светлее с ним.
— Дед Эйхом, дозволь огонь разжечь?
— Да нешто умеешь? Наш колдун не смог, как ни старался, сила от него ушла, говорит.
— Попробую, вчера еще костер разводил. Неуж, за день разучился?
Сайрон подошел к печи, протянул к дровам руку. Огонь внутри отозвался с неохотой, но дрова занялись. Странно, в печи лежат явно не первый день, и сухие на вид. А горят едва-едва. А дед и на этот слабый огонек как на чудо смотрит. Видно и правда, неладное у них творится.
Но дрова постепенно разгорелись. Дед засуетился, поставил у пылу котелок, кашу сварить. Сел на лавку рядом с гостем. Пока каша готовилась начал свой рассказ.
— Деревенька наша на отшибе стоит. Почитай у самой границы. Страной правит много лет Эрвин Рейндольн. Мудрый и честный человек. Жили мы в достатке, без ссор и обид при его правлении. Многие даром обладали. В других странах его еще магией, что ли называют. В год ребенку его дар приходил, каждому свой. Кого Земля одарит, тот крестьянствовать мог, урожаи получал неплохие, в травах целебных разбирался, или минералы разные знал, находить и добывать мог. Кого Вода одарит, тот мог лечить, болезни определять, мог с животными управляться легко. С даром Воздуха управляли погодой, могли грузы облегчать, чтоб поменьше весили, а то и перемещать с места на место. Ну а про дар Огня ты и сам, я вижу, побольше моего знаешь.