Камень черной души
Шрифт:
На кучке пепла сидит маленькая белая ящерка и с любопытством меня разглядывает. Что-то в ее глазах заставило подойти ближе и протянуть к ней руку. Быстро перебирая лапками, она забралась мне на плечо, ухватившись коготками за ткань. И почему я не испугалась? Ощущение от щекочущих кожу лапок было смутно знакомым, родным. Словно эта ящерка была неотъемлемой частью меня самой, той, что я была в моем забытом прошлом. Я погладила ее по теплой спинке, предложив выпустить на свободу. Она сбежала вниз по руке, но не спустилась на землю, а обернулась вокруг запястья браслетом,
Радость от обретения маленького друга вдруг сменилась чувством потери. Словно частичка души вдруг отделилась от меня и улетала все дальше и дальше, оставляя вместо себя пустоту в груди рядом с бьющимся сердцем.
Глава 10
Отшельница
Видимо на поляне я задержалась дольше обычного. Мирра встретила меня на половине пути. Она выглядела озабоченной.
— Идем скорее, нам собираться в дорогу. Завтра к вечеру нас ждет Отшельница. Дороги проезжей к ней нет, идем пешком. Идти весь день, поэтому выходим с зарей. Сейчас обедаешь и спать, а мы с Хартиной пока все приготовим.
Сон долго не шел, из головы не шел незнакомец на поляне. Странно, что запомнила только его глаза и темные с сединой волосы. Откуда у молодого человека седые пряди? И странный цвет глаз. За те мгновения, на протяжении которых скрестились наши взгляды, цвет глаз незнакомца поменялся с карего до желтого. Я пыталась вспомнить еще какие-нибудь черты его облика, но они неизменно ускользали. А ведь он мне понравился. Очень захотелось встретить его снова. Узнать, кто он.
Спала тревожно. Снилось, что меня кто-то зовет к себе, просит простить и не пугаться. Я не вижу кто, не разбираю слов. Улавливаю смысл только по интонации, тоске и боли в голосе. Хочу ответить, но не могу. А умоляющий и зовущий голос все дальше и тише.
Мирра выдернула меня из этого кошмара с первым лучом солнца. Наскоро позавтракав, вышли из дома.
Шли по едва видимой лесной тропинке. Сначала шагалось с трудом, и я сильно сомневалась, что смогу выдержать такой дальний переход. Ноги промокли от росы, но как ни странно это не мешало, а даже добавляло легкости движениям. Да, Мирра же говорила как-то, что роса, как и родниковая вода, несет силу и делится ею с тем, кому она нужна. А мне она ох как пригодится.
После привала с тропинки свернули и шли по каким-то ведомым только моим спутницам ориентирам.
Избушка, обросшая лишайником, возникла перед нами неожиданно для меня. На крыльце сидела старуха. Абсолютно седая, в грубой поношенной, но чистой одежде. Глаза ее, уже потерявшие цвет, смотрели на меня изучающе. Этот взгляд вызвал в душе безотчетную панику.
— Не бойся, девочка, проходи в избу. Смогу тебе помочь, доверься мне, все хорошо будет. — неожиданно живым голосом сказала она, показывая мне дряблой рукой на дверь. — А вы, — продолжила она, глядя на моих спутниц, — отдохните пока здесь. Позову, когда понадобитесь.
На удивление, в комнате, куда она меня проводила, было светло, уютно и просторно. Отшельница помогла мне умыться, подала рушник. Усадила в удобное кресло-качалку, прикрыла ноги шалью. Поднесла кружку с густым сладким на вкус отваром. Попросила расслабиться. Я и не заметила, как уснула. Не знаю, сколько я проспала, но проснулась полностью отдохнувшей. Словно спала в мягкой кровати, а не в кресле.
Старушка стояла передо мной и смотрела на ящерку-браслет на моей руке.
— Не простая ты девочка, и судьба у тебя трудная. Браслет твой живой, вижу. Посмотри на него, попроси разжечь дрова в камине. Да не белым огнем, а простым, чтоб тепло горели. Мысленно попроси, просто подумай, что хочешь от нее.
Я посмотрела на ящерку, и она, моргнув глазками-изумрудами, соскользнула с руки, резво промелькнула к камину. Оглянулась на меня, словно прося подтвердить просьбу. Дождавшись от меня кивка, коснулась язычком дров. Веселые огоньки разбежались по лежащим в камине поленьям. Ящерка вернулась ко мне, снова замерев браслетом на руке.
— А теперь, девочка, смотри на огонь и вспоминай, снилось что тебе?
Огонь завораживал, согревал не только тело, но и душу. Сначала мне показалось, что вспоминать нечего, спала крепко и вроде без сновидений. Но вот прямо поверх языков пламени стали появляться картины моего сна.
Маленькая девочка с огненно рыжими кудряшками, словно пропитанными солнечным светом, бежит по зеленой лужайке.
— Инка, шалунишка, не убегай далеко, обедать скоро, — голос нянюшки мне знаком.
— Нянюшка, я только до ручейка и обратно, я быстро, — звонкий голосок такой радостный.
Под раскидистым деревом брошено покрывало. На нем разбросаны игрушки. Нянюшка собирает их в корзину, скоро идти в дом.
Лицо нянюшки светится такой добротой. Но это же Мирра, моя добрая Мирра, только моложе и без тревожных морщинок на лбу.
Матушка на веранде накрывает стол. Семейный обед в загородном доме всегда по традиции обходится без слуг. Они только приносят столовые приборы и готовые блюда.
Я бегу к дому. Отец выходит навстречу, подхватывает меня, подкидывает высоко. Так, что дух захватывает, и я звонко смеюсь. Отец прижимает меня к себе и несет в дом…
Лица родителей я четко вижу. В моей теперешней действительности я их не встречала, но точно знаю, что это именно они. Как бы хотела их обнять. Пусть они будут живы.
Жадно вглядываюсь в родные лица. Помню их улыбки, и запах матушкиных любимых духов с жасмином и легкой перчинкой, что щекотала в носу. Колючую щетину на щеках отца, когда он целовал меня перед сном.
Вот оно, мое потерянное прошлое, вернулось ко мне. Беззаботное, радостное детство. И кусочек этого прошлого рядом. Моя нянюшка, моя добрая Мирра.
Изображение поменялось.
Комната, мягкий ковер у камина, в кресле рядом нянюшка читает мне сказку. Маленькие золотистые ящерки бегают по уголькам в камине. Я сижу совсем близко к огню, но он не жжет, ластится ко мне. Протягиваю руку. Ящерка шустро взбирается на плечо. Щекотно. Нянюшка не сердится, когда я играю с огнем, он меня слушается и не может мне навредить…