Камень Книга десятая
Шрифт:
Поднявшись на второй этаж, я с разбегу кинулся в объятия большого кожаного кресла, стоящего на этом месте сколько я себя помню. В кармане пиликнул телефон, извещая меня о пришедшем сообщении. «Сашка Петров, наверное, пишет, он тоже сегодня в свою художку поехал…» – подумал я, но ошибся. Разблокировав телефон, я обнаружил уведомление от Имперского банка о зачислении на мой счет двух тысяч рублей от неизвестного лица с комментарием «На сентябрь». Общий баланс счета, после поступления этих денег, составил двадцать две тысячи рублей.
«Может, это дед развлекается? Но это же он позавчера вызвал в особняк клерка Имперского банка, который оформил мне именной счет, помог установить мобильное приложение и вручил золотую карту банка, после чего дед перевел мне двадцать тысяч рублей…» – первое, что подумал я.
Это было необходимо выяснить, ведь две тысячи рублей – значительная сумма даже по меркам Москвы: к примеру, апартаменты, которые я присмотрел недалеко от университета, стоили четыреста рублей. Надо срочно выяснить все у деда, тем более он в это время обычно гуляет в саду. Я поднялся с кресла и направился на выход из флигеля. Как я и предполагал, на одной из дорожек сада увидел главу рода – князя Пожарского, уже старого, но еще крепкого высокого старика, в котором до сих пор была видна военная выправка. Услышав мои шаги, дед остановился и стал ждать, пока я не подойду.
– Ну что, внучок, как съездил? – спросил он меня с улыбкой.
– Хорошо, деда, расписание узнал. Первого сентября начинается учеба, – ответил я.
– Квартиру себе нашел?
Улыбка медленно исчезла с его лица. Дед затронул вопрос, который был для него неприятен.
– Сегодня вечером поеду смотреть.
– Может, передумаешь? – спросил он с надеждой в голосе.
– Деда, не начинай, мы же уже все обсудили, – сказал я твердо.
– Хорошо, хорошо! Но обещай, что будешь навещать старика! – Он снова улыбался.
– Обещаю, деда! – успокоил я его. – Кстати, это ты мне две тысячи перевел на счет с комментарием «На сентябрь»?
– Нет, не я. – Его лицо неуловимо изменилось, хотя он и пытался не показать никакой реакции. – А с чьего счета деньги пришли? – спросил дед нарочито ровным голосом.
– С анонимного.
– Понятно… – протянул он и замолчал.
– Дед, ничего мне не хочешь рассказать? – Я внимательно посмотрел на него, чувствуя, что он чего-то недоговаривает.
– С чего ты решил, что я к этим деньгам имею какое-то отношение? – уже строгим голосом спросил меня он.
– Мало ли, счет-то только позавчера открыли, кроме тебя о нем никто не знает… – резонно заметил я.
– Я никому ничего не говорил про твой счет, поверь мне! – заверил меня дед. – Сходи в банк, может, они тебе назовут отправителя, в конце концов это может оказаться простой технической ошибкой, и деньги предназначались не тебе!
– Хорошо, схожу в банк, – согласился я с доводами деда.
– Потом мне все расскажешь, а то еще окажется, что это чья-то дурная шутка, – буквально прошипел дед окончание фразы.
Он из доброго старика мгновенно превратился в князя Пожарского, главу одного из самых сильных и влиятельных родов Российской империи. Таким его домашние видели крайне редко.
– Деда, я все выясню и расскажу! – Даже у меня отбило все желание подозревать его хоть в чем-то.
Когда любимый внук удалился по аллее на достаточно большое расстояние, старый князь позволил себе немного расслабиться и задуматься о прошедшем разговоре. Ему показалось, нет, он был уверен, что Алексей не поверил ему до конца
Эти две тысячи рублей, поступившие на счет, были знаком не только для внука, но и для него, князя Пожарского, только вот что это все значит и к чему приведет, было совершенно не понятно.
И князь в который раз погрузился в воспоминания девятнадцатилетней давности…
– Прохор, собирайся, поехали.
Я спустился со второго этажа флигеля в кухню на первом, где, как и предполагал, расположился мой воспитатель.
– Сейчас, барин, чай допью и поедем. Тебе и самому перекусить не помешало бы, – сказал он мне, пережевывая ватрушку.
Да уж, Прохор в своем стиле – война войной, а обед по расписанию. Глядя, как он тянется к очередной ватрушке с творогом, я почувствовал в животе легкое бурчание, ведь сегодня, кроме завтрака, ничего не ел. Перекус продлился недолго, и через полчаса я, предварительно созвонившись с клерком, заходил в отделение Имперского банка, расположенного не так далеко от дома князей Пожарских. Прохор остался ждать меня в «Ниве». К моему разочарованию, Дементий Петрович – так звали клерка – не смог мне помочь, даже после того, как пошел на явный должностной проступок из уважения к моей фамилии: попытался через свой терминал отследить отправителя денег, что ему не удалось. Из его намеков я понял, что к этим деньгам могут быть причастны спецслужбы.
Разговор с Дементием Петровичем оставил у меня больше вопросов, чем ответов, и, выходя из его кабинета, я несколько растерялся от того, что меня ударили прикладом автомата Калашникова по лицу. Вернее, попытались ударить. Стоящий напротив меня мужик в маске с удивлением смотрел на свое оружие, шипя от боли в отбитых пальцах. Тренировки в школе и особенно с Прохором и Федором Кузьмичом заставили тело работать без команды сознания. Я отмахнулся от человека в маске. Мужик был явно тренирован и попытался поставить блок автоматом, но это ему не сильно помогло – автомат погнулся, а его владелец от удара впечатался в стену, от которой отлетела штукатурка, после чего медленно стек по стене на пол.
– Третий, ты чего там так долго возишься? – с этими словами из-за угла вышел брат-близнец Третьего.
Увидев меня и распластавшегося у стены своего подельника, он без раздумий, навскидку, начал в меня стрелять из «стечкина».
«Твою же мать! Ну почему я такой бесталанный? Почему мне все надо делать при непосредственном контакте?» – срываясь с места на «темпе», думал я, не обращая на выстрелы никакого внимания.
Надо отдать должное моему визави, видя, что пули не причиняют мне никакого вреда, он, выпустив в меня всю обойму, бросил «стечкин» на пол и, быстро пятясь в зал банка, выдернул из-за спины АКСУ и уже был готов в меня стрелять, но не успел – в этот момент я его и достал в «четверть силы». У этого налетчика прямо за спиной ничего не было, а посему его стремительное движение в противоположную от меня стену было более продолжительным, чем у «Третьего» – на своем пути он собрал пару стоек, кадку с цветком и затих, перед этим пробив гипсокартоновую перегородку.