Камень Книга седьмая
Шрифт:
По знаку моего отца к валявшемуся подразделению подбежал Прохор и накрыл волкодавов куполом из небольших ярких огоньков – лежали бойцы без доспеха, могли и простудиться, пока Лебедев со своими подчиненными не привели их в чувство.
Пока командир «Тайги» занимался реанимационными мероприятиями, я подошел к Кузьмину:
– Ваня, как впечатления?
– Выше среднего. Слушай, царевич, а тогда, у особняка Юсуповых, ты батюшек гасил по шесть штук специально?
– Ну да, чтобы его святейшество проникся. Почему интересуешься?
Колдун мотнул головой в сторону Лебедева:
– Заметил,
– Заметил, – кивнул я.
– А ты смог бы сделать это в один заход?
Прикинув про себя, ответил:
– Пожалуй, да: тянешься, объединяешь всех в одно целое и гасишь. Только не уверен, что получилось бы это делать постепенно, а вот если нужен просто конечный результат, то без проблем.
– Плохо, царевич, – вздохнул Кузьмин. – Очень плохо! Я же тебе говорил, забудь про все и всяческие ограничения! Пользуйся воображением, его свободой и отсутствием границ, а не привычными тебе законами и рамками этого мира!
– Легко сказать! А сам-то?!
– И сам дурак, – он опять вздохнул. – Все знаю, а сделать ничего не могу. Как, кстати, и эти, – он указал на Лебедева. – Там, учитывая природные данные, с воображением совсем туго. Хотя… – колдун поморщился, – каждому свое. – И ухмыльнулся. – Может, они мужья и отцы хорошие? А в свободное от несения службы и семьи время крестиком великолепно вышивают или носки со свитерами вяжут? Кто знает?
– Пафнутьев знает, – хмыкнул я.
– Этот-то точно знает, но нам не расскажет. А знаешь, царевич, какая у нашего грозного Борисыча по молодости тайная страстишка была? – Колдун аж подпрыгнул. – Вот ни за что не угадаешь!
– Заинтриговал!
– Рыбок аквариумных наш Борисыч страсть как любил! Холил тварей и лелеял, как детишек малолетних! Мы с Прохором даже подозревали, что трогательная любовь эта строилась на двух несомненных достоинствах его питомцев: их короткой памяти и неспособности болтать!
Зажав рот рукой, я отвернулся от довольного произведенным эффектом Ванюши и принялся вытирать выступившие слезы, сотрясаясь при этом от смеха – живое воображение тут же нарисовало счастливо улыбающегося Пафнутьева в костюме Дуремара с маленьким сачком в руках на фоне огромного аквариума с плавающими чёрненькими рыбками с гербами Романовых на чешуйках.
– Вот-вот, – услышал я, – у нас поначалу с Петровичем такая же реакция была, когда где-нибудь аквариум видели. Потом ничего, привыкли к этой милой причуде Борисыча…
Отсмеявшись, заметил, как на меня недобро поглядывает царственный дед, а после соответствующего властного жеста руки так и вовсе пришлось к нему подойти.
– И чего это мы так веселимся? Алексей, ты нас в каком свете перед Нарышкиным и Орловым выставляешь? У нас тут, на секундочку, серьезное мероприятие проходит, а ты хиханьки и хахоньки развел.
– Виноват. Больше не повторится, – вздохнул я. – И вообще, деда, Нарышкин с Орловым все про меня знают, ничего плохого подумать не должны.
– Согласен, – кивнул он. – Но во время банкета удели генералам немного времени, пусть порадуются твоему вниманию.
– Хорошо, – пообещал я, тем более повод был в наличии, и, не удержавшись, решил поинтересоваться:
– Деда, что мне волкодавам сказать, как учения прошли?
Он усмехнулся:
– Так они еще не закончились, учения эти. А как же моя заключительная речь, в которой я похвалю общую подготовку подразделения, выскажу надежду на то, что и дальше они будут поддерживать ее на высочайшем уровне, и так далее и тому подобное? Доволен?
– Доволен, – кивнул я. – А подробности?
– А все остальное, в этих самых подробностях, волкодавам знать не положено, внучок. Теперь же быстро мне накидай план наших мероприятий по результатам учений.
– В первую очередь, все подразделение на грозные подписки, в том числе и Нарышкина с Орловым.
– Так…
– Изъятие всех видеозаписей.
– Правильно…
– Развернутые рапорты со всех участников учений – и наших дворцовых с валькириями, и волкодавов, с особым указанием на ошибки противника. Да, с «заложников» рапорты тоже.
– Дальше… – кивнул дед.
– Когда сбор информации будет закончен, проанализировать данные и сделать соответствующие выводы об изменениях в методике подготовки дворцовых и валькирий.
– А самое главное?
– Сделать выводы о том, насколько мое правило повысило боеготовность волкодавов, и чего нам ожидать после правила Дворцовой полиции.
– Молодец, Алексей! – дед был явно доволен. – Может, и правильно, что ты пошел учиться на правоведа, с логическим мышлением у тебя все в порядке. Так, глядишь, и послужишь Родине в качестве следователя в военной прокуратуре или в Тайной канцелярии…
– Бумажки строчить? – нахмурился я. – Уж лучше с волкодавами на свежем воздухе боеготовность повышать!
– А бумажки, значит, другие за тебя пусть пишут?
– Ага.
– Ладно, учиться тебе еще четыре года, там видно будет, но практику ты у меня всяко в Московской гарнизонной прокуратуре пройдешь.
– Есть, ваше императорское величество!
Дед оглядел меня с ног до головы и усмехнулся:
– Вольно, курсант! – И тут же добавил: – Что думаешь насчет правила «Тайги»? Особенно в свете последних событий?
– Пока ничего не думаю, но попробовать стоит. Однако есть проблема…
– Кузьмин?
– Он. Если править, то всех, а тут… Просто Прохор пока не хочет, чтобы я Ваню правил…
– Я в курсе, – кивнул дед и добавил уже приказным тоном: – Думайте с Белобородовым, как семью Кузьмина… в качестве заложников аккуратно взять, и не будет проблемы. С Сашей я переговорю, он это распоряжение до твоего воспитателя доведет. Чего наморщился, внучок? Дедушка плохой? Дедушка злой? Дедушка на чувства твои дружеские плюет? А не ты ли тут недавно к Дашковым, родственникам нашим, наведывался? Детей пугал так, что они потом три дня из собственных покоев выйти боялись? А Карамзиных не ты ли у нас с Юсуповыми кошмарил? Чего голову опустил, внучок?