Камень Книга седьмая
Шрифт:
– Признаю, был неправ, – кивнул я.
– Может, и прав, – отмахнулся он. – Но расслабляться и заранее развешивать ярлыки мы не будем. Идем дальше. Послушай это. – Отец дотянулся до своего стола, взял диктофон и включил воспроизведение, а когда запись телефонного разговора отца Владимира и патриарха закончилась, поинтересовался: – Все ясно?
– Ясно.
– Пригласишь батюшек к себе в особняк, будешь настаивать именно на этом месте и только на нем. Досье еще раз проштудируешь непосредственно перед встречей с делегатами от батюшек, может к тому времени Пафнутьев нароет что-нибудь новенькое. Вопросы?
– Надеюсь,
– Их будет вести Пафнутьев. С ним отдельно пообщаешься перед встречей.
– А кто это у нас по ночам ходит-бродит? – хищно улыбающийся капитан Уразаев, дежуривший сегодня по училищу, разглядывал доставленных к нему патрулем курсантов Романовых. – А кто это у нас так проголодался с последнего приема пищи? Кто в ночи решил разжиться сгущенкой, – капитан достал оное из изъятого вещь-мешка, – тушёнкой, печенюшками, вареньем и пряниками?
Оба великих князя переглянулись и опустили глаза.
– Кто у нас по столовой и кухне нагло шарился при полностью включенном освещении, а потом чуть ли не сам патрулю сдался без этих всяких там пряток и побегушек?
И Уразаев начал складывать продукты обратно в вещь-мешок, а потом протянул его Александру:
– Марш в казарму!
– Но… господин капитан! – это был Николай. – А как же гауптвахта?
– Слава брата покоя не дает? – заорал Уразаев. – Я вам устрою гауптвахту! Только попробуйте что-нибудь непотребное вытворить до окончания моего дежурства, я тут же Алексею Александровичу позвоню и расскажу ему о ваших… кухонных подвигах! Как думаете, долго он смеяться над вами будет? Не слышу внятного ответа!
– Так точно, господин капитан!
– Кругом! Марш в казарму! И чтобы я вас не видел и не слышал!
Образ Тагильцева всплывает откуда-то из темноты…
Вот его тело исчезает, остается одна голова, болтающаяся из стороны в сторону, а лицо, такое ощущение, что живущее отдельно, начинает кривляться, прическа и цвет волос меняются, борода то растет, то отпадает и уносится вдаль…
А вот и испуганный Олег Бирюков собственной персоной… Да, это точно он, я почему-то знаю, что не ошибаюсь…
Он очень боится… Пытается прикрыть перекошенное лицо руками…
И вот в одно мгновенье я поднимаюсь куда-то высоко над своим особняком, туда, откуда тоже вижу Бирюкова, но в виде яркого светлячка…
Как интересно – до одного Бирюкова я могу дотянуться рукой, а второй где-то там, далеко… И, одновременно, очень близко…
А Олег уже не просто боится, он паникует и начинает строить мне рожи, как до этого делала голова Мефодия…
Вот же тварь этот Бирюков!..
Внутри меня растут злоба и ненависть, которые, не встречая никакого сопротивления, выплескиваются прямо на ненавистного колдуна, посмевшего поднять руку на меня и моих близких…
Пасть мрази открывается в беззвучном крике…
И давящий визг стоит в ушах…
– А-а-а-а!!!
Я вскочил с кровати и в полусумраке разглядел прижавшихся к друг другу у окна визжащих Алексию с Викторией. Обостренная чуйка сигнализировала о приближении к спальне еще нескольких человек, первый из которых,
– Ты что, совсем оху@л, сынок? – Отца, на котором из одежды были только семейники, реально трясло. – Лиза без сознания валяется, а твой гнев все не проходит! Заткнитесь! – это он рявкнул в сторону моих девушек, которые тут же примолкли. – Что случилось?
В спальню заглянул испуганный Сашка Петров, за ним Прохор, Ваня и Владимир Иванович, а моя чуйка на грани чувствительности сигнализировала о смутно знакомом светлячке, вернее, о направлении, в котором этот светлячок находится. Понимание, что это Бирюков, пришло внезапно, так же внезапно вспомнился и мой сон…
– Я чую Бирюкова.
– Твою же бога душу мать!!! – дернулся отец и повернулся к Михееву. – Объявляй тревогу.
– Бирюков далеко, где-то на юго-западе Москвы, и нападать он не собирается, – пояснил я, провалился в темп, для того чтобы не потерять образ Олега, и кинулся к шкафу с одеждой. – Ваня, на тебе Лиза. Отец, быстро собирайся, поедем с тобой за Бирюковым.
– Может, тогда Прохора с собой возьмем?
– Если бы у меня был нормальный опыт вождения автомобиля, а не просто права, выданные в лицее, я бы и тебя не взял, а поехал бы один. Ты мне нужен только в качестве водителя. – И рявкнул: – Выполнять!
Родитель дернулся, кивнул, схватил за локоть Кузьмина, и они исчезли в гостиной. А я, уже одетый, подошел к испуганным Лесе с Викой, которые продолжали сидеть на полу под окном, но прикрылись утащенным с кровати одеялом.
– Красавицы, извините дурака ради бога! Обещаюсь исправиться и искупить свою вину! – После чего развернулся и вышел из спальни.
А уже когда мы с отцом садились в прохоровскую «Нивку», пришло понимание, что больше Бирюкова я не чую! Объяснив родителю ситуацию, вздохнул:
– Едем все равно, квадрат поиска примерно себе представляю.
– Может, тогда «Тайгу» привлечем?
– Отец, Олег их кончит и не поморщится. Да и тебя я оставлю на границе квадрата, а дальше буду изображать из себя любителя ночного бега трусцой.
– А не проще на машине объехать?..
– Не проще. Есть у меня уверенность, что мое внимание от батюшки не укрылось, уж слишком его ответные эмоции были… реальными.
– Так это что получается, Лешка, ты его во сне почуял? Да еще и на огромном расстоянии?
– Не знаю, – я пожал плечами, – надо с Ванюшей на эту тему пообщаться. А еще лучше с самим Олежей, к которому у меня накопилась масса вопросов.
– Не забудь, если что, поинтересоваться у него судьбой досье, которое Тагильцев собирал долгие годы на основные роды империи. И на нас в том числе.
– Если что, поспрошаю…
Отец Бирюков, держась за баранку трясущимися руками, вглядывался в ночной проспект слезящимися глазами и тихонько бормотал слова молитвы – такого ужаса он не испытывал ни разу в жизни!