Камень Книга седьмая
Шрифт:
– А Шереметьева-то чудо как хороша, царевич… – протянул колдун. – Особенно вид сзади. – И вздохнул. – Где мои семнадцать лет?..
– Может, мне тебя все-таки царственной бабушке отдать? – улыбнулся я в ответ. – Там такой цветник у валькирий, закачаешься. И вообще, Ваня, когда ты нас с отцом и Прохором познакомишь с семьей?
Надо же выполнять «поручение» императора и постараться сделать это так, чтобы реально не взять в заложники семью Кузьмина.
– На Новый год собирался… – не очень уверенно сказал он. – Только… у нас в особняке
– А что с ней?
– С ней-то ничего, а вот с моими сыновьями… – колдун придвинулся ко мне и зашептал. – Вцепится в них государыня, будут они игрушками у твоей младшей сестренки…
– Ты хочешь сказать?..
– Царевич, только намекни, и я на колени перед тобой упаду!
Кузьмин от переизбытка чувств даже попытался схватить меня за плечо, но его рука соскальзывала с доспеха, а я, не обращая на это внимания, пытался себе представить всю картину целиком: оба сына Ивана, получается, унаследовали его возможности. Если не я, то тот же самый Лебедев или его подчиненные обязательно об этом доложат или Пафнутьеву, или сразу моему отцу, а уж когда об этом узнают мои царственные дед с бабкой, а узнают они обязательно… обоих младших Кузьминых тут же заберут в Кремль для развлечения и нужного развития великой княжны Елизаветы Александровны.
– Ваше императорское высочество! – продолжил настойчиво шептать Иван. – Не погуби! Возьми двух малолеток под свою опеку, пусть в особняке живут! Не дай забрать их в Кремль! Я знаю, ты можешь! Все для тебя сделаю!
– А кто недавно от подобного предложения нос воротил? – «нахмурился» я.
– Дурной был, не видел всех перспектив…
– А сейчас, значит, перспективы поражают новизной? Так получается?
– Получается так… Виноват… – он на мгновенье опустил глаза, а потом опять посмотрел на меня просяще. – Царевич, по гроб жизни тебе обязан буду и сыновей клянусь в том же ключе воспитывать.
– Обещаю подумать, – кивнул я и открыл дверь. – Решение приму после общения с Прохором, с которым советую на эту тему пока не разговаривать.
– Будет исполнено, ваше императорское высочество…
На самом деле я все для себя практически уже решил, но «помариновать» строптивого колдуна в воспитательных целях все же стоило, да и пора было отучать себя действовать под воздействием сиюминутных эмоций и брать подобного рода паузы «на подумать». Кроме того, стоило обязательно посоветоваться с воспитателем, тот будет явно доволен таким моим «взрослым» поведением, да и плохого не присоветует.
Не знаю, сколько времени занял наш разговор с Кузьминым, но университетские друзья меня дождались, а Долгорукий, после того как мы поздоровались, даже решил пошутить:
– Что так долго из машины не выходил? Совсем в универ не тянет?
– Извините, вопрос срочный решал, – улыбнулся я. – А почему не удивляетесь, что я не в училище?
– Алексей, Москва – большая деревня, – отмахнулся Андрей. – До Анны еще вчера вечером слухи из училища дошли, что ты обратно к нам возвращаешься.
– Кто бы сомневался, – усмехнулся я. – Пойдемте уже, а по дороге новости из своей студенческой жизни расскажете…
Рассказывал в основном Долгорукий, Наталья с Анной добавляли уж совсем несущественные мелочи, а Инга так и вообще молчала – я чуял, что ей, во-первых, до сих пор не по себе после всех этих событий в ее родном особняке, а во-вторых, она элементарно не знала, как себя вести в моем присутствии. Такое поведение подружки не осталось незамеченным Шереметьевой:
– Инга, а ты чего это у нас такая хмурая? Настроения нет? – поинтересовалась она, когда мы заходили в фойе учебного корпуса.
– Нездоровится, – натянула та улыбку. – Не обращайте внимания.
– Бедненькая! – Анна состроила соответствующее выражение лица. – Надеюсь, на турнире ты себя будешь чувствовать лучше. Встречаемся после второй пары на крыльце?
– Ага…
Шереметьева направилась к себе на факультет журналистики, а Долгорукий продолжил делиться со мной университетскими новостями, главные из которых касались зачетной недели.
– Ты бы, Леха, сходил сегодня до деканата, – закончил он, – а то тебя даже в списках нет. Мало ли что, вдруг до экзаменов не допустят. Хотя… – он хлопнул меня по плечу, – ты же не по собственной воле в училище попал, вот пусть твой… – Андрей осекся. – Молчу-молчу, но в деканат все же сходи на перемене после первой пары, или можем вместе сходить.
– Один схожу, спасибо, – кивнул я. – Разберемся.
– И после второй пары едем по домам, а потом встречаемся у нас в клубе. Ты Сашку Петрова с собой возьмешь?
– Возьму, а братья сразу из училища должны подъехать.
– Алексия готова выступать? – он хитро прищурился.
– Она всегда готова, – отмахнулся я. – Такой гастрольный опыт.
– А ты сам-то тренировался?
– С отцом. И в воскресенье целый день, и вчера до ночи катали.
– Мне б такого спарринг-партнера! – мечтательно протянул Долгорукий.
– Так я сейчас не на казарменном положении, будем чаще встречаться.
– Хотелось бы… Мне тут Маша сказала, что ее теперь чаще будут к тебе в особняк отпускать.
– Ага. Только не станет ли Маша ко мне ревновать, если я тебя в бильярдную утаскивать начну?
– Разберемся! – отмахнулся он. – Ее с собой брать будем.
– Тоже вариант.
Мы как раз зашли в аудиторию, где у нас по расписанию стояло семинарское занятие. Мое появление не осталось незамеченным, по партам пронесся шепоток, после чего один за другим студенты встали и дружно выпалили:
– С возвращением, ваше императорское высочество!
Мысленно поморщившись, натянул самую широкую улыбку, на которую был способен, и громко ответил: