Камень Солнца. Рассказы этнографа
Шрифт:
Костя был восхищен. Василий Федорович с видимым удовольствием следил за тем, какой эффект произвела на практиканта его коллекция.
— Мы квиты, Константин Андреевич! Моя резкость в наказание за ваше чрезмерное послушание шефу. Михаил Николаевич мой старый друг и сокурсник, он шутить любит. А если серьезно, ничего я не добился. Вы видели, что на отдаленных друг от друга территориях, в разные эпохи — всюду пучки проколок, которые похожи на какие-то остроконечники. Люди не могли создавать одно и то же так просто, ради забавы. Проколки, собранные в пучки, имели какое-то серьезное значение. Вы согласны?
Костя был согласен. Больше того, ему уже казалось
— Вот было бы здорово: понять — зачем они? — мечтательно вздохнул Костя.
— Что же, Константин Андреевич, открывайте. Я испробовал много вариантов. Сопоставляя различные данные, изучал предания, смотрел этнографический материал. Пока нет ответа. Попробуйте вы. Я перестал ездить в этнографические экспедиции. Годы... Без этнографии этого не отгадать. Может быть, где-нибудь на севере, у рыбаков чукчей или эскимосов можно найти ответ. Помните об этом, если будете в тех краях. Пучок проколок на самом деле пустяк, точнее — частность, чтобы только им и заниматься, но помнить о загадке следует. Заболеете кладоискательством — приходите, я вам расскажу все, что мне известно.
До позднего вечера Костя просидел в библиотеке, просматривая все известные сводки археологического материала культуры рыболовов эпохи неолита. Дома Костя долго не мог заснуть. «Пустяк, — думал он, — но ведь называют предметы по имени первооткрывателя! Радио Попова, пучок Гиса, кажется, он из области медицины. Ничего, будет пучок Сергеева Константина, двадцать лет работал Василий Федорович, ну и что? Если бы он занимался только проколками, ничего не сделал бы. Двадцать лет он попутно собирает о них сведения, пытается понять их назначение. Сколько раз бывало так: кто-то ищет долго-долго, а приходит молодой — и сразу открыл. Что, это вполне... пучок Сергеева, нет, лучше пучок Константина... А может быть, все-таки Василия Федоровича?»
Костя занимался пучками ровно два месяца. Не найдя быстрого и гениального решения, он взялся за дипломную работу. Это, конечно, не открытие, но выполнить ее следовало в срок и хорошо.
Через год Константин Андреевич Сергеев получил право на самостоятельные раскопки средневековых памятников в низовьях Амура. Он тщательно готовился. Все свободное от организационных дел время проводил в библиотеке у этнографов, в коллекционных хранилищах. Штудировал старинные и современные описания культуры и быта коренного населения бассейна Амура. Из разговора с Василием Федоровичем он твердо усвоил одно: чтобы понять вещи, извлеченные из земли, надо знать этнографию тех мест.
Короткая легенда, записанная голландским путешественником XVII века у нивхов, заставила его задуматься. Он что-то вспомнил, быстро переписал ее и, спустившись по лестнице, вбежал в кабинет Василия Федоровича.
— Василий Федорович, здравствуйте! Вы знаете что? — Костя не дал опомниться хозяину кабинета и продекламировал: — «А еще богатырь направил лодку свою прямо на косяк кеты, и зажгли факелы шедшие за ним следом, и взметнулись гарпуны простых людей и убивали они по одной рыбине, а богатырь поднимал гарпун с многими остриями, и много рыб падало на дно его лодки»! Ведь это же костяные пучки!
Василий Федорович улыбнулся:
— Легенда записана голландцем Витсеном. Я знаю ее. Первое время я думал так же, но на Амуре не найдено ни одного
Костя махнул рукой:
— Да нет! Готовлюсь к экспедиции на Амур и читаю этнографические опусы. Так на Амуре нет загадочных проколок? Жаль. Здорово было бы, если бы они там были!
— Не огорчайтесь, Константин Андреевич. — Василий Федорович перешел на утешительный тон. — Будь так просто, не ломали бы голову шестьдесят лет, не было бы ничего загадочного. Занимаясь раскопками, восстанавливая жизнь ушедших поколений, помните и о живых. Наблюдайте. Будьте не только археологом, но и этнографом. По правде сказать, мне сдается, что пучки не зря всегда находятся рядом с рыболовными снастями. Не зря!
Костин отряд на Амуре собрал хороший материал. «Пучка Сергеева» не получилось.
Прошел еще год. Сергеев повзрослел, возможно, и поумнел. Как-то при встрече он сказал Василию Федоровичу:
— Вы знаете, на вашу загадку, — Сергеев так и сказал «вашу», очевидно, идея «пучка Константина» была всего лишь данью молодости, — да, на вашу загадку ответ, видимо, можно найти только в живой этнографии тех же приполярных областей.
Василий Федорович снял со стеллажа ящик, и Костя увидел два пучка по восемь костяных изогнутых проколок в каждом.
— Последние находки Михаила Николаевича на том же островке. Он грозит, что десятый пучок заставит меня съесть, если я ему не скажу, что они такое. Так что, Константин Андреевич, выручайте. Я уже закончил свою работу по рыболовным снастям новокаменного века. Смотрите, в таблице я посмел поместить пучки проколок, правда, с оговоркой, рядом с гарпунами.
Костя внимательно стал разглядывать таблицу. К сохранившимся каменным наконечникам гарпунов были реконструированы деревянные древки, крючки висели на жилах, и только костяные проколки лежали прямо или наискосок, так, как они были найдены, и производили странное впечатление — какое же это орудие лова?
— Мне кажется, Василий Федорович, что вы правы, хотя на вашей стороне пока только легендарный богатырь.
— Мое предположение не факт, но что делать? Мне нужен факт, а его нет. Остается либо забыть о пучках, либо логически домысливать. Забыть нельзя, а логика как на моей стороне, так и против меня. Возможно, проколки просто украшение, хотя вряд ли...
В это лето Костя опять уехал на Амур. Как обычно, раз в полмесяца, на экспедиционной машине он приехал в райцентр за почтой для всего отряда. Его ждала телеграмма с предложением передать руководство отрядом заместителю и вылететь на Чукотку, где на мысе Уэлен проводил раскопки Михаил Николаевич.
Через три дня Костя был в Магадане, а еще через двое суток катер доставил его на базу экспедиции. Причина неожиданного вызова стала известна только здесь: Михаил Николаевич после сердечного приступа в тяжелом состоянии был отправлен на материк, и Сергееву поручили свернуть лагерь. Из четырех пунктов, где работала экспедиция, три находились рядом с базой, а четвертый в ста пятидесяти километрах на уединенном мысу. Здесь проводили разведку двое: молодой практикант (Михаил Николаевич любил самостоятельных практикантов) Сергей и его проводник — учитель истории чукотской школы Ратмир (на Севере мальчикам часто дают старинные русские имена). Пока сворачивали основную базу, Костя, воспользовавшись тихой погодой, захватив ружье, немного продуктов, на моторке пошел вдоль берега на дальний участок.