Камень Света
Шрифт:
– А где в наши дни безопасно? – Мастер Йувейн посмотрел на огромные железные ворота и стены замка, окружавшие нас. – Лорд Сальмелу обещал тебе свободный проход, и мы должны надеяться на лучшее.
– Что ж, хорошо.
Я в последний раз окинул взглядом братьев, потом кивнул тихо плакавшим бабушке и матери, мрачно улыбнулся отцу.
– Прощайте, сир.
– Прощай, Вэлаша Элахад. – Он говорил за всех. – Ступай в свете Единого.
Я надел тяжелый шлем, сразу скрывший от меня плачущую мать, взял поводья, послал Эльтару вперед легким нажатием ног и выехал
Ночь была тихой, первые звезды проступали на черно-синем небосводе. На западе ледяной пик Эракеля, освещенный последними лучами заходящего солнца, сиял кроваво-красным. На востоке гора Элара уже скрылась во тьме. Прохладный воздух проникал сквозь прорези шлема, принося с собой запахи леса, земли и еще чего-то неизведанного. Вскоре, проехав с полмили, я снял шлем, подставив лицо звездному свету. Эльтару размеренно стучал копытами по утрамбованной грязи, а я любовался чудесами весенней ночи.
Казалось, довольно глупо начинать долгое путешествие ночью. Но я знал, что скоро выйдет луна и света будет достаточно для того, чтобы проехать по широкой Северной дороге, ведущей в Ишку. Ветер дул в спину, и меня окружали чудесные видения золотой Чаши, так что я решил, что вполне можно ехать хоть до самой полуночи. Дело в том, что седьмой день солдры наступит уже скоро, а мне очень хотелось оказаться в Трайе вместе с остальными рыцарями свободных земель, когда король Киритан объявит начало великого поиска. Шесть сотен миль по прямой лежали между Трайей и Сильвашу. Но я – мы не могли летать в небесах, словно птицы. Нужно было преодолевать горы и переходить реки, а дорога была ровной только сначала.
Через час луна поднялась над грядой Кэладох и посеребрила окружавшие нас поля и деревья. Мы ехали в мягком свете, казалось, наполнявшем Лебяжью долину, как прекрасная сияющая жидкость. Из печных труб фермерских домов в светящееся небо поднимались клубы дыма. Во дворах, не важно, насколько утомительным был день, воины сейчас упражняются с оружием, в то время как их жены учат детей науке медитации, столь необходимой каждому валари. И только потом они сядут за стол, чтобы поужинать сыром, яблоками и черным ячменным хлебом.
Я знал, что буду тосковать по этой простой пище, взращенной на земле Меша. Воин валари, вооруженный щитом, мечом и всю жизнь посвятивший самодисциплине, – нечто большее, чем простой убийца. Ибо все вокруг меня – камни и земля, ветер, деревья и звездный свет, – все дышало жизнью, и лишь воин способен защитить свою землю и своих любимых.
Мы разбили лагерь поздно ночью на поле под паром рядом с невысоким холмом в стороне от дороги. Фермер, которому принадлежало поле, старик по имени Йошур Кадар, пришел поприветствовать нас с горшком рагу, приготовленным его женой. Он, разумеется, не присутствовал на пиру, но уже слышал о моем обете. Разрешив нам развести костер, фермер пожелал мне удачи и ушел прочь сквозь лунный свет к своему маленькому каменному дому.
– Прекрасная ночь, – заметил я, привязывая Эльтару к деревянной изгороди на краю поля. Здесь было в избытке сочной травы, так что лошади остались довольны. – Даже не надо разводить костер.
Мэрэм, помогавший мастеру Йувейну, уже расстелил меховые спальные мешки поверх старой ячменной соломы. Затем он повернулся и направился к камням, разбросанным неподалеку от дороги.
– Я беспокоюсь насчет медведей.
– В этой части долины их совсем мало.
– Мало?
– В любом случае медведи нас не тронут, если мы не тронем их.
– Согласен. А огонь заставит их держаться подальше.
– Может быть. Но скорее только привлечет их, голодного медведя костром не отпугнешь.
– Вэль! – Мэрэм выпрямился, сжимая в руках увесистый камень. – Я не желаю ничего слышать о голодных медведях, ты понял?
– Хорошо. – Я улыбнулся. – Не беспокойся. Если близко окажется медведь, нас предупредят лошади.
В конце концов Мэрэм поступил по-своему. Он вырыл небольшую ямку неподалеку от спальников и обложил ее камнями. Потом ушел куда-то к холму и приволок охапку сухих веток. С большой тщательностью сложил растопку пирамидкой в центре очага, достал из кармана кремень и кресало и в несколько секунд раздул искры в язычки яркого оранжевого пламени.
– У тебя дар к огню, – заметил мастер Йувейн. Он примостился на спальнике и начал разливать рагу по мискам. Несмотря на годы, наставник двигался легко и свободно, словно и к себе применял свои целительские таланты. – Ты мог бы стать алхимиком.
Чувственные губы Мэрэма изогнулись в усмешке, и он протянул руки к пламени.
– Огонь всегда меня завораживал. Я впервые развел костер года в четыре, а в четырнадцать уже спалил охотничий домик отца. Он мне этого до сих пор простить не может.
Мастер Йувейн потер морщинистое лицо.
– Да, пожалуй, не стоит тебе заниматься алхимией.
Мэрэм ухмыльнулся и высек кремнем искры, внимательно наблюдая за ними.
– Разве это не магия? – спросил он, обращаясь к самому себе. – Почему из кремня и кварца получаются маленькие огоньки? В чем секрет пламени, таящийся в дереве? Почему бревно горит, а камень – нет?
У меня не было ответов на эти вопросы. Я сел на спальник и смотрел, как мастер Йувейн потирает подбородок в глубоком раздумье.
– Может быть, ты узнаешь ответ, когда мы найдем камень Света.
– Да, и есть один ответ, который я хочу узнать больше всего. Почему, когда встречаются мужчина и женщина, они, будто кремень и кресало, высекают искры в ночи?
Я с улыбкой поглядел на него.
– Это одна из тем стихотворения, что ты посвятил Бихайре?
– О Бихайра, Бихайра… – Он снова высек искры. – Наверное, не следовало мне заходить к ней в комнату. Но я должен был знать…
– Ты не…
Я хотел спросить, не похитил ли он ее невинность, как того боялся лорд Харша, но потом решил, что это не мое дело.