Камень Света

Зинделл Дэвид

Потом он вернулся, ведя под уздцы огромного гнедого жеребца, видимо, своего. Эльтару, Танар и еще две лошади следовали за ним. Я был так же рад видеть Эльтару, как и он меня. Кейн привязал его и трех остальных лошадей к дереву.

– Ну, Вэлаша Элахад, – сказал он, глядя на меня, – я тут странствую по алонийской глуши, ищу тебя… а когда нашел, ты вдруг решил помереть?

Он был прав. Меня терзал холод, каким не веяло от Серых. Я лежал на земле, не имея сил подняться. Убив снова, я хотел умереть сам. Однако беспокойство на лице Мэрэма и любовь Атары рождали желание жить.

Мэрэм

положил руку мне на голову.

– Только однажды ему было так плохо.

– Да, когда он прикончил посланца Морйина, – сказал Кейн. Казалось, он знал обо мне все. – Но тогда над ним не поработали Серые.

– Ты имеешь в виду Каменноликих? – Мэрэм указал на луг, где в слабом свете утренних сумерек лежали тела Серых людей.

– Нет, я имею в виду Серых. Их так зовут.

– Но кто они?

– Слуги Великого Зверя, – прорычал Кейн. – Они общаются, не открывая рта.

Мэрэм был ошарашен – ничего такого он раньше не слышал. Я, впрочем, тоже.

– Они видят без глаз и чуют запах других разумов. Так они отыскивали ваши следы с самого Эньо.

Кейн рассказал нам, что об истинном происхождении Серых не знает никто.

– Говорят, будто Великий Зверь вывел их во время эры Мечей, как люди выводят лошадей. Ему нужны были помощники, способные касаться чужих разумов. Потом он отсеял слабейших, а самые сильные продолжили породу.

– Но их лица такие серые… – Атара посмотрела на поле и содрогнулась. – И глаза… У людей Эа глаза не такие.

– А может, они и не с Эа вовсе? – Кейн показал на садившуюся луну. – Еще говорят, что Морйин давным-давно вызвал их из других миров. Из миров более темных, чем наш.

Я посмотрел на тусклый луг. Что может быть темнее, чем этот бессветный мир, тянущий меня в холодную землю?

– Их любимый способ убийства – в течение многих дней ослаблять свои жертвы, высасывать так, как высосали вас. Потом, когда несчастные совсем ослабевают и больше не могут двигаться, приходят со своими ножами Серые.

Мастер Йувейн наконец приготовил чай и влил его в меня с помощью Мэрэма и Атары.

– Но ведь было что-то еще, верно? – спросил он у Кейна.

Кейн посмотрел на свой кулак, перед тем как разжать его.

– Да… Баалстеи.

– Что? – переспросил Мэрэм.

– Черный джелстеи, – ответил мастер Йувейн, глядя на раскрытую ладонь Кейна. – Неужели это и вправду один из великих камней?

– У Морйина хранятся по крайней мере три таких камня.

Кейн рассказал нам, что черные джелстеи необычайно редки и могущественны. Изначально они были созданы для того, чтобы контролировать ужасный огонь красных джелстеи, однако обладают и иными способностями. Серые и некоторые из клириков Каллимуна используют их, чтобы остужать огонь жизни своих жертв и ослаблять волю. Так они порабощают других, контролируют разум. В безжалостных руках Серых баалстеи могут порождать невыразимое темное пламя, причиняя болезни, безумие и, наконец, смерть.

– Похоже, Серые старались лишь ослабить Вэля.

– Зачем?

– Чтобы сделать из него гуля. – Кейн говорил об ужасных вещах совершенно обыденно, как Мэрэм о погоде, – Морйин мечтает о таком рабе, как Вэль. Конечно, когда вы стали сопротивляться, да еще и укрылись в лесах локилэни, он решил убить его – и всех вас. На большее у него не оставалось времени.

Выходило, что Серые атаковали нас от отчаяния. Мы уже добрались до тех мест, где им опасно ездить открыто. Естественно, им не удалось бы продолжать свою злую работу, если бы мы добрались до Трайи, – шум тысяч разумов поглотил бы шепот их ядовитых голосов. Серые, по словам Кейна, никогда не преследуют своих жертв в больших городах или днем, когда люди бодрствуют.

– А ты немало о них знаешь, – сказал Мэрэм, с подозрением глядя на Кейна.

– Да. – Черные глаза вспыхнули. – Еще я знаю, что твой ДРУГ умрет, если мы ему не поможем.

Его слова слегка остудили любопытство Мэрэма. У меня тоже были десятки вопросов к Кейну, но я и губами не мог пошевелить от слабости.

Мастер Йувейн склонился надо мной, пощупал лоб и проверил пульс.

– Я дал ему отвар карча и кровавого корня. Пожалуй, надо бы еще и ангельский лист добавить.

– Все это бесполезно, – проворчал Кейн. – Может, согреет немного, но ведь проблема на самом деле в вэларде, правда?

Теперь уже все посмотрели на Кейна с удивлением. Никто не говорил ему о моем даре.

– Жизнь Вэля почти выпили. Мы должны помочь ему вновь возжечь священный огонь.

– Да, но как? – спросил мастер Йувейн. – Я боюсь, что у меня нет опыта.

– У меня тоже. Однако если Вэль едва не умер, прикоснувшись к смерти, то надо дать ему почувствовать огонь жизни.

Кейн велел Мэрэму и мастеру Йувейну снять с меня доспехи. Пока солнце вставало над лугом и птицы начинали петь свои утренние песенки, с меня сняли одежду. Я ощущал, как солнечные лучи касаются обнаженной груди, потом почувствовал руки друзей и большую твердую ладонь Кейна. Вместе они возложили руки на мое сердце. Я слышал, как Кейн говорит, что я должен принять ту жизнь, что они дают мне. Я попытался открыть далекую дверь, которую обычно держал закрытой, но был слишком слаб. Только эхо тепла прошло сквозь нее, слегка согрев заледеневшую кровь.

– Этого недостаточно, – сказал Кейн. – Он все еще холоден, как смерть.

Из-за дуба вылетел Огонек и начал вертеться возле одного из карманов робы мастера Йувейна.

– Эй, что это? – спросил Кейн. – Один из тимпимпири!

– Ты его видишь? – удивился Мэрэм.

– Так же ясно, как твой толстый нос. Хотя я никогда не думал встретить подобное создание в здешних лесах.

Мастер Йувейн внезапно что-то вспомнил, залез в карман и достал оттуда сияющий зеленый камень, который дала ему Пуалани.

– Королева локилэни сказала мне, что этот изумруд используют для исцеления.

Кейн промолчал, хотя смотрел на изумруд очень внимательно. Его черные глаза отражали зеленый огонь словно зеркала.

– Она сказала, что я должен коснуться камня сердцем.

– Сказала?.. Ну так коснись.

Мастер Йувейн приложил его к груди, медитируя, потом открыл глаза и вытащил «Сэганом Эли». Его неторопливые пальцы заплясали меж страниц.

– Я думал, что нужно полагаться на сердце , – сказал Мэрэм, указывая на книгу. – Разве слова не затуманивают сознание?