Камень в огород

Яковлева Анна

– Нюсь, а хочешь, я дам тебе свой рюкзак? – не совсем по теме спросила Наташка.

– Рюкза-ак? – не поверила я. Это в корне меняло дело!

– Да, рюкзак.

Итальянская кожа, беж, большой декоративный узел на единственной лямке – элегантная вещица, даром, что рюкзак, и подходит к любому стилю, особенно к стилю лэнд-леди. Я влюбилась в это изделие кожгалантереи сразу, как только Наташка принесла его из бутика в Аахене, и безуспешно пыталась выменять у сестры на замшевые туфли-лодочки, на ремешок от Гуччи, на серьги

с аметистами, – Наташильда ни в какую не соглашалась.

И вот сейчас Наташка царственным жестом протягивала мне сумку.

Слезы высохли, я дрожащими руками обняла предмет давнего открытого вожделения. Соборы Северной Рейн Вестфалии смазались в памяти.

– Мобильник взяла?

– Взяла, – я вздохнула.

– Значит, ты идешь в городской отдел прокуратуры, говоришь дежурному, что у тебя есть информация по делу о пропавшем камне и тебя пропускают к следователю Коршунову…

– Я не идиотка, – поморщилась я, – помню я все.

– Ну, на счет идиотки я не была бы так категорична,– неудачно съязвила Наташильда.

– Значит, я остаюсь?

– Я пошутила!

– Ты не боишься, что идиотка провалит тебе все дело?

– Ну, не до такой же степени ты идиотка, – утешила меня Наташильда. – Ладно, не злись, тебе это не идет.

О чем речь! Мне идет быть агнцем на заклании.

Через двадцать минут я стояла, уткнувшись лбом в перегородку из оргстекла, и проницательным взглядом поверх бабушкиных очков изучала дежурного – симпатичного молодого человека с девичьим румянцем.

Дежурный говорил по телефону с суровостью настоящего мужчины, занятого настоящим делом.

«Сержант, и не на много старше меня», – завершила я изучение розовощекого дежурного.

– Бытовуха на Коммунаров, дом 15, квартира 1. Передал, так точно, машину выслали. Девушка, у вас чего?

Наташильды на него нет! Сестрица провела бы краткий курс русского языка для особо одаренных, и сержант ускоренным курсом освоил бы склонение вопросительного местоимения «что».

– Я имею информацию, – в духе одесских рассказов Исаака Бабеля известила я румяного дежурного.

– Информацию, значит? – с насмешкой переспросил розовощекий.

– По делу о пропавшем камне с площади Космонавтов.

– Камне, значит? Паспорт у вас с собой? – вдруг озадачил меня сержант.

Паспорт! И как только я могла так купиться – за рюкзак стать свидетелем! Ни о каком инкогнито не могло быть речи!

– Я забыла паспорт. – Я просто чувствовала, как кровь поднимается по сосудам и затапливает лицо.

Я извинилась и стала мелкими шажками отступать к выходу.

– Девушка, – окликнул меня дежурный, – постойте!

Выдрессированная Наташильдой, я выполняла команды автоматически, сразу и точно.

– Да?

Парень покрутил диск, пыжась от важности момента, доложил в трубку о прибытии свидетеля по делу, кивнул и обратил на меня исполненный напускной суровости взгляд.

– Фамилия? –

поинтересовался дежурный.

– Катя Маслова, – отрекомендовалась я.

Катя Маслова! Само собой, Наташка и тут выщелкнулась.

Она предлагала на выбор: Мышкина, Карамазова, Ростова, Каренина, Мармеладова, Маслова, Одинцова и еще кучу фамилий из русской литературы по школьной программе. Особенно настаивала на имени Екатерины Масловой, героини романа Л.Н.Толстого «Воскресение», соблазненной и брошенной князем Нехлюдовым. Намекала, что следователь наверняка не уловит издевки.

Выходя из дома, я твердо решила назваться Машей Мироновой, из «Капитанской дочки». Втайне я мечтала встретить своего Гринева, но уж никак не Нехлюдова.

В ответственный момент на радость сестрице Маша Миронова у меня из головы вылетела. И я воспроизвела то, что внушила мне дома Наташка…

– Вам в 12 кабинет, к следователю Коршунову. Прямо и направо, – ободряюще улыбнулся сержант.

Я двинулась по коридору, физически ощущая тяжесть креста младшей сестры Натальи Голубевой.

Дверь в кабинет следователя была приоткрыта.

Протискиваясь в кабинет, я зацепилась лямкой рюкзака за ручку с внешней стороны. Потянула рюкзак – дверь защемила меня. Мечта об эффектном появлении провалилась.

Я билась с рюкзаком, дверью и дверной ручкой, а следователь Коршунов со все возрастающим весельем наблюдал эту сцену.

– Здравствуйте. – Мне, наконец, удалось извернуться и отцепить лямку рюкзака от ручки.

– Здравствуйте, присаживайтесь. – Смеющиеся ярко-синие глаза быстро просканировали меня, а низкий голос с едва уловимой сексуальной хрипотцой спеленал, как куколку шелкопряд. – Это у вас есть информация по делу о пропавшем камне?

– Угу.

Нещадно труся, я выложила перед господином Коршуновым пакетик с браслетом:

– В новостях сказали, что опять пропал камень с памятной надписью. Я поехала на площадь и нашла это на клумбе, где камень раньше лежал. И подумала, вдруг это поможет вам в поиске преступников.

– А почему вы думаете, что их было несколько?

Я помертвела.

– Ну, – промямлила я, – камень же тяжелый…

– Так-так-так, – хищно забормотал господин Коршунов, – как вы сказали, вас зовут?

– Екатерина Маслова.

– Прямо как у Толстого?

Я вытаращилась на Коршунова.

– Что?

Караул! Ноги подкосились, я опустилась на стул сбоку от стола следователя. Меня раскололи на первой минуте разговора – легенда, которую состряпала мне сестрица, ни к черту не годилась!

– Э, да вы, барышня, Толстого не читали? Ну, и поколение растет! Классику не знают, голова забита всяким мусором, вампирами, дамским чтивом и статейками с «Леди.Ру.»

Не знаю, о ком это он рассказывал мне, студентке второго курса юридического института, интеллигентке в третьем поколении.