Камень. Книга 3
Шрифт:
— Нормально, Иван Васильевич. — начал просыпаться я.
— Ты только не подумай, что я про тебя забыл, типа, если яблоки с бананами и апельсинами к тебе в больницу не возил, то мне наплевать?
— Я так и не думаю, Иван Васильевич. — заверил я его.
— Хорошо. Мне о твоём состоянии Прохор регулярно сообщал, и он же запретил приезжать. Да тут ещё дед твой, генерал Пожарский, нарисовался, требует для тебя на восстановление пару недель. А вчера так вообще Цесаревич позвонил, тот вообще месяц требует. У тебя точно всё нормально? — в голосе графа слышалось
— Норм всё, господин полковник. — в очередной раз ответил я.
— Хорошо, Алексей. Ты же в курсе, что во вторник, в четыре, состоится награждение?
— Да.
— Надо отметить. Подразделению понравилось в «Избе». Ты не против?
— Только за.
— Тогда трубочку Ведьме передай, уверен, она рядышком валяется. — хмыкнул он, а я на автомате пихнул Вику в плечо, и протянул ей трубку.
— Да. — девушка села на кровати. — Да, господин полковник, конечно. Как в прошлый раз? Хорошо, придумаю что-нибудь этакое. Поняла. Будет исполнено, Иван Васильевич! — она кинула телефон на кровать. — Пожарский! Неужели все про нас знают? Если так, то ты, как порядочный дворянин, обязан на мне жениться! — в её карих глазах плясали весёлые чёртики.
— Э-э-э! — оторвала голову от подушки Алексия. — Меня этот подлец первой соблазнил, Вика! А вот его, по слухам, в койку затащила именно ты!
Молчание — золото! Именно этой мудрости я и придерживался, когда самым позорным образом сбегал к себе в квартиру подальше от бабских разборок, хоть и шутливых.
— Что, Лёха, до сих пор уверен, что стоит этих двоих с собой в особняк брать? — заржал Прохор, увидев, что из соседней квартиры я сбежал в одних трусах.
— Так привык уже к ним… — пожал плечами я. — Свои же уже, родные… Куда их девать-то?
— Свои, родные… — хмыкнул он. — Волю только дай этим родным, на шею сядут и ножки свои красивые свесят. Ты им хоть иногда напоминай о субординации, а то заиграются девки, потом поздно будет. И не смотри на меня так! — посерьёзнел он. — Я вмешиваться не собираюсь. Сам свои шишки набивай, чужие не болят.
— Ты чего завелся, Прохор? — не понял я. — Вика с Леськой дурачатся, повода их на место ставить девушки не давали, у нас всё хорошо. Случилось чего?
Мой воспитатель только отмахнулся:
— Забей, Лёшка! Извини, настроение с утра не очень. Решетовой позвонил, предложил ей куда-нибудь сходить, а она отказалась и начала про тебя выспрашивать.
Бл@дь! Всё не слава богу!
— Прохор, так после моего объявления она поймёт, что у неё нет никаких шансов! — нашёлся я. — А тут ты…
— И ты думаешь, что меня это радует? — ещё больше расстроился он. — Типа, с этим не получилось, хрен с ним, отдамся другому? Мне так не надо, Лёшка! Стрёмно это…
— Ну, хорошо. — кивнул я. — Давай я Решетовой этой нахамлю как-нибудь! Дам понять, что мне на неё вообще наплевать. Как скажешь, так и будет.
— Мало ты женщин знаешь, Лёшка. — грустно улыбнулся Прохор. — Их подобные вещи иногда не только не останавливают, но и заставляют влюбляться ещё сильнее. Ещё Пушкин говорил, чем меньше женщину мы любим…
— Тем больше нравимся мы ей. — закончил я. — Так чем помочь?
— Ничем. — опять махнул рукой мой воспитатель. — Дай мне спокойно погрустить и помечтать об объекте моей страсти. Это хоть мне и не свойственно, но извращённое удовольствие от жалости к себе я всё же получаю.
Я подошёл к холодильнику и достал бутылку водки. Поставив её перед Прохором вместе со стаканом, сказал:
— Это тебе компания. Уверен, с ней ты найдёшь общий язык.
Прохор кивнул и свернул «подружке-литрушке» пробку.
Я же вернулся в квартиру Леси, где споры по поводу моей женитьбы уже утихли, и предупредил девушек, что в мою квартиру сегодня заходить не стоит, иначе злобный Прохор их может покусать. И, как альтернативу, предложил красавицам поход в центр Москвы по кафе и кинотеатрам. Мой план был с готовностью поддержан, но с условием девушек о тщательном приведении себя в порядок после ночи любви с молодым господином. Не имея ничего против, запасся терпением и, быстро сходив в душ, расположился в Лесиной гостиной, включив телевизор.
Такси вызывали из «Избы», предварительно плотно пообедав. Кроме того, договорились на закрытие ресторана на спецобслуживание на вторник. Для согласования меню Вика пообещала администратору подойти вечером. На Арбате были в районе часа дня. Под давлением девушек умудрились сходить на две мелодрамы с элементами комедии. Отечественная лента понравилась нам игрой актёров и наполненным содержанием, а вот американская — ненавязчивым юмором и набором штампов, которые, тем не менее, отлично работали. После кинотеатра прогулялись по вечернему Арбату, посещая разные кафе — где пили кофе, где кушали мороженное.
— А вы знаете, что у Сашки Петрова мама заболела, и он в Смоленск уехал? — сообщил я девушкам, увидев уличного художника. — Я ему написал, но он не ответил.
— Может что-то серьёзное? — спросила Леся. — Помощь не нужна?
— Пока не просил. — ответил я. — Думаю, если бы было что-то серьёзное, он бы мне позвонил. Но, зная его мамашу, я ничему не удивлюсь. — успокоил я её.
— Может, и у меня портрет будет? — Вика демонстративно направилась к художнику. — А не только у всяких там певичек? Алексей, если мне портрет понравится, ты его у себя в спальне в особняке повесишь. Уважаемый! — это она обратилась к уличному, уже не молодому художнику. — Вы уж постарайтесь. У моего молодого человека деньги есть!
— Постараюсь не испортить такую красоту! — слегка поклонился художник. — Присаживайтесь, девушка. Халтуру не гоним. Ваш молодой человек останется довольным. А почему ваша подруга не желает портрет? — он смотрел на Алексию. — Ну, конечно… Вопрос снимается. Петрова мне не переплюнуть…
— Вы меня узнали? — удивилась Алексия, и я вместе с ней.
— Профессиональное восприятие. — усмехнулся художник. — И ваши очки меня не обманут. Извините, но больше стульчиков нет, так что вам придётся постоять. — и он приступил к написанию портрета Вяземской.