Камень. Книга 4
Шрифт:
— Крепкий старик, надо отдать ему должное. — негромко сказал мне полковник Литвиненко.
Мы с ним как-то резко остались не у дел, остальные уже начали смотреть сделанные копии архива.
— Философски к смерти отнесся… — продолжил полковник. — И врагам за наш счет решил отомстить. Ну, да ладно. Надеюсь, информация из архива Никпаев все компенсирует.
— Леший, а ты чего с остальными архив не смотришь? — поинтересовался я.
— Каждый сверчок знай свой шесток. — ухмыльнулся он. — Военной разведке остается только ждать милостей от Тайной канцелярии и надеяться, что нам перепадет хоть часть информации из архива. Я, понятно, буду настаивать,
— Не совсем. — признался я. — Но, надеюсь, скоро пойму.
— Да я и сам, сколько лет уже на службе, а всего до конца так и не понял. — отмахнулся Литвиненко.
Минут через пятнадцать к нам подошел довольный Цесаревич:
— Не зря мы этого пердуна старого так аккуратно взяли. — негромко сказал он нам. — Архив Халик собрал достойный. Благодарю за службу, бойцы! Награды и прочие блага воспоследуют. А теперь, марш отдыхать, а у нас тут работы еще непочатый край.
— Александр Николаевич, а мне доступ к архиву дать… — протянул Литвиненко. — Одним глазком только на инфу взглянуть, да флешку в разъем на минутку сунуть…
— Вот Годун разберется с архивом, остальных Никпаев хорошенько допросит, и дам я вам доступ, Николай Николаевич, не переживайте. — заверил его отец. — Не ко всему, конечно, а к тому, что будет интересно вашему ведомству.
— Спасибо, Александр Николаевич. — кивнул Литвиненко. — Могу я эти ваши слова передать генералу Воронцову?
— Безусловно, Николай Николаевич. А теперь отдыхайте. И не забывайте про мою просьбу, касающуюся вот этого молодого человека. — отец указал на меня. — А то Белобородов будет очень занят в ближайшие сутки.
— Все помню и бдю.
— Алексей, намек понял?
— Понял, папа. — вздохнул я. — Хлопот не доставлю. Если что, зовите, буду у себя в палатке.
— Всенепременно, сынок…
Поднялся я около полудня, обратив внимание на то, что Прохор еще даже не приходил — его кровать была не тронута. Братьев, кстати, не было тоже. Сходив в душ, прямо в полотенце устроился за столом с чашкой кофе и позволил себе расслабиться — напрягаться и торопиться было уже ни к чему. Как я понимал сложившуюся обстановку, нам осталось только пройтись по маковым полям, чтоб остальным Родам Афганистана было, чем заняться следующей весной, да устроить обещанное торжественное сожжение Никпаев. Какие тут у нас еще могут быть дела? Дела тут будут у дядьки Константина, Годуна с его подчиненными, да у Пограничников. Может еще кого-нибудь из Отдельного корпуса жандармов в помощь пришлют…
Что же касается этих наемников во главе с колдуном. На этот счет я старался не думать, разберутся без меня — вон как царственный дед орал на отца и дядьку! А то, что я услышал сегодня утром про найм вертолета и акцент? Значит, шуршат уже те, кому положено, выполняют высочайшее повеление. А я все, что знал и чуял, доложил. В одном полковник Литвиненко был прав — подманили меня эти господа, как дурачка последнего подманили. Но ничего, соответствующие выводы сделаны, постараюсь больше так легко не попадаться и лишний раз не геройствовать. Плюсом произошедшего, конечно же, была очередная экстремальная ситуация, которая позволила освободить мой огонь. Вот огнем необходимо было заниматься отдельно, полностью познавать, овладевать и доводить до уровня уверенного боевого применения. Но уже сейчас была стойкая уверенность, что мой огонь способен на очень и очень многое.
Что еще полезного случилось за это время? Насмотрелся на работу гвардейцев. Не впечатлился, но надо им отдать должное — на своем доступном уровне эту работу они выполняют достойно. Кроме того, я познакомился с ними со всеми, а они видели уже работу в моем исполнении. Так что можно смело надеяться, что в гвардейских полках меня в дальнейшем будут воспринимать за своего, а не за какую-то там гражданскую штафирку, посещающего насквозь гражданский ВУЗ. Даже не сомневаюсь, что те же самые гвардейские офицеры обмолвятся о моей персоне и в Свете, что тоже, к великой радости папаши, благоприятным образом скажется на моем имидже. По крайней мере, я надеюсь, что деду Михаилу будет приятно услышать касающиеся моей персоны слухи.
Что еще? Николай с Александром. Теперь нас объединяет не только родство, соседство, общая компания и совместное веселое времяпрепровождение, но и участие в военном конфликте. Стали ли мне ближе братья? Безусловно. Стал ли я относиться к ним по-другому? Да, теперь отношения с Николаем и Александром можно назвать настоящей дружбой. Стали ли они относиться ко мне по-другому? Надеюсь, все вышеперечисленное относится и к их отношению ко мне. Правильно Инга Юсупова отметила, Николай с Александром здорово повзрослели за эту неделю и теперь на жизнь смотреть будут иначе. А как конкретно они теперь будут смотреть на эту самую жизнь? Поглядим-посмотрим…
Что еще? Леший, он же полковник Литвиненко… Очень интересный господинчик, которого я до конца так и не понял, но фальши в нем не чувствовал. Надо будет обязательно продолжить с ним общение. Да и потренироваться с ним как-нибудь не будет лишним…
Цесаревич… Отец… Чем больше я его узнавал, тем больше понимал, что очень на него похож. Особенно мышлением. Как тогда отметил царственный дед, похож именно здоровым цинизмом. А может это меня так Прохор воспитал? Недаром, они с отцом столько лет дружат и понимают друг друга с полуслова… А в остальном, Цесаревич вполне нормальный мужик, с пивом потянет. И вообще, с отцом, которого у меня до последнего не было, могло так и не повезти…
— Леха, ты встал? — в палатку зашли Николай с Александром. — Доброе утро!
— Приветствую вас, о грозный Молчун! — с улыбкой встал я и сложил руки на груди лодочкой. — И вас, о не менее грозный Зоркий! Трепещите вороги, светлые витязи из Рода Романовых идут! — я поклонился.
— Да, мы именно такие! — братики горделиво выпятили грудь. — Но тебе нас нечего опасаться, о великий Камень! Мы добрых колдунов не трогаем!
Отсмеявшись, Николай с Александром налили себе чаю, сели за стол и начали отчитываться за события прошедшего утра.
Допросы Никпаев не прекращались, подчиненные Годуна бегали из одной палатки в другую, как ошпаренные. Гвардейцы, возглавляемые полковником Пожарским, успешно отступали в нашу сторону, уничтожая доступные маковые поля. В этом им активно помогали вертушки, которые периодически возвращались на базу за дозаправкой и провизией для офицеров.
— Прохора видели. Сказал, что завтра и мы полетим на маковые поля. — сообщил Александр. — Вот где мы, Леха, оторвемся по полной! Но мы с Колькой не гордые, можем тебе все отдать. Там, на горе, говорят, ты знатно огнем все пропалил, даже скалы оплыли. Да еще и вертушку сбил на очень приличном расстоянии. Ты о своих желаниях говори, не стесняйся, братан, мы завсегда тебя поддержим