Камень. Книга пятая
Шрифт:
Из сегодняшней партии на правило первой подошла Вика Вяземская.
– Пошли уже, Романов, только в жабу меня не превращай. Помни про холодные ножницы и про то, что я могу ими сделать, – она от волнения кое-как натянула улыбку.
– Не переживайте, госпожа штаб-ротмистр, вы у меня будете самой красивой жабой в корпусе.
Волновался и я – Виктория была первой девушкой, которую я правил, именно этот факт меня несколько и напрягал. Поэтому к процессу я отнёсся со всей серьезностью, отбросив в сторону все посторонние
Выдохнул, настроился, потянулся и стал разглядывать внутренним взглядом доспех девушки.
Особых различий с виденным мной ранее у других волкодавов я не заметил, чуть успокоился и спустя непродолжительное время дал стандартную команду доспеху Ведьмы на приобретение правильной геометрической формы. Результат, к моему немалому облегчению, не заставил себя долго ждать – пошла соответствующая работа.
И опять очередная борьба со стихией, это действительно был воздух, как и у Пчела.
– Пойдёмте, госпожа штаб-ротмистр, все закончилось.
Виктория на мои слова никак не прореагировала, продолжая стоять со счастливой улыбкой.
– Вика, кайфанешь потом, – я взял ее за руку. – Пойдем уже.
Девушка открыла глаза, кивнула и неверными шагами двинулась вслед за мной. Сдав ее уже поджидавшему нас Пасеку, я повернулся в сторону Решетовой, которая жалась к Прохору, а он её успокаивал:
– Не бойся, Катенька, все будет хорошо. Посмотри на Ведьму, ей явно понравилось. Иди уже, ты же у меня смелая и никогда ничего не боялась…
С Решетовой, как и с Вяземской, никаких проблем не возникло – после правила она выдала мне огонь, но уровень её воздействия, как и силы, был гораздо слабее, чем у поправленных мною раньше волкодавов. Это я был склонен списать на её ещё довольно-таки юный возраст.
Подведя Решетову к Прохору, немного отдохнул и пригласил следующего.
Последнего, четвёртого волкодава я правил уже на морально-волевых, а потом долго сидел на снегу и приходил себя. Собравшись, подошел уже к отошедшей от процедуры Вяземской:
– Вика, как ты себя чувствуешь?
– Великолепно! – улыбаясь, кивнула она. – Подъем сил просто нереальный!
– Инструкции помнишь?
– Помню и буду неукоснительно их соблюдать, – опять кивнула она. – Я сегодня здесь остаюсь, как и завтра. Ты… завтра приедешь?
– Приеду, – пообещал я. – Как и послезавтра.
– А если я тебя захочу?.. Ну, ты понял… – она хитро прищурилась. – Я могу на тебя рассчитывать?
– Можешь, госпожа штабс-ротмистр, – вздохнул я. – Примчусь по первому твоему зову.
– И вообще, Романов, – уже серьезным тоном продолжила Виктория, – веди себя в моё отсутствие прилично. Я потом все равно у Прохора и Володи Михеева про твои похождения узнаю.
– Кто бы сомневался, – отмахнулся я.
Мой воспитатель все это время находился рядом со своей пассией и далеко от неё не отходил. Мне даже стало интересно, будет ли Прохор теперь ездить со мной в Ясенево каждый день? Подобным шансом он не воспользоваться не может.
А уже когда мы втроем с Прохором и Иваном Васильевичем Орловым возвращались на стоянку, я поинтересовался у генерала:
– Иван Васильевич, у вас ведь наверняка ведётся статистика рангов сотрудников подразделения?
– Конечно, Алексей. Все указано в соответствующей карточке в личном деле офицеров.
– Мне нужна будет итоговая статистика по всему подразделению после правки, чтобы понять, насколько повысился их уровень владения силой.
– Не переживай, Прохор передо мной уже поставил подобную задачу. – Мой воспитатель подтверждающе кивнул. – Мне и самому интересно.
– Иван Васильевич, вы сами-то когда планируете подвергнуться процедуре? – спросил я.
– Одним из последних, – улыбнулся он в ответ. – Сам понимаешь, мне бойцы важнее. Именно они, случись что, на амбразуру полезут, а уж я так, буду по-стариковски осуществлять общее руководство.
– Понял, Иван Васильевич. А Смолова когда?
– Его в начале следующий недели, как раз Пасек в норму придет. Договорились?
– Пусть будет в начале следующий недели, – кивнул я.
После душа и быстрого перекуса прямо в раздевалке засобирался в Москву, а в машине Прохор сообщил:
– Орлов у меня аккуратно интересовался твоими похождениями в университете. Переживает за тебя.
– Остальные волкодавы молчат, – хмыкнул я.
– Так военные люди, да и узнать тебя успели, – ухмыльнулся Прохор. – Явно считают, что, если ты повел себя подобным образом, значит, были веские основания.
– Ну, хоть это успокаивает, – кивнул я. – Не против, если я подремлю?
– Спи, конечно.
Всю дорогу до Москвы я проспал, отдыхая после Ясенево, и был разбужен Прохором как раз тогда, когда мы подрулили к крыльцу особняка. Глянув на телефон, понял, что мои предположения оказались верны – время было без десяти восемь. Потерев глаза и побив себя по щекам, кое-как попытался прийти в чувство, натянул улыбку и покинул машину.
Не торопясь поднявшись по лестнице в зал на второй этаж, я опять оценил воспитание дворянской молодёжи – явились все обычные посетители наших посиделок по четвергам. А уж после моей проходки и извинений за вынужденную задержку, стало понятно и то, что подробностей моего фееричного выступления в универе выяснять никто не собирается. Но вот общее легкое напряжение я все же чуял, да и косые взгляды пару раз ловил.
Быстро справившись с обязанностями хозяина дома, я, как и обещал, вернулся к своим друзьям и больше до конца вечера от них не отходил. Они тоже никоим образом не напоминали мне о событиях понедельника, только Юсупова и Долгорукая не преминули похвастаться перед Петровым, Гримальди, Голицыными и моими сестрами теми украшениями, которые я им подарил. Мой подарок Андрею они просто описали, процитировав гравировку, понятно, что Долгорукий нож с собой не принес. Уже в конце вечера меня в сторону отвела Мария: