Камень. Книга шестая
Шрифт:
— Тревогу хоть не подняли? А то опять военный министр будет ворчать, что Тайная канцелярия в его ведомстве без всякого согласования свои мутные делишки проворачивает…
— С большой долей уверенности могу заверить, что ушли мы чисто, а записи с камер наблюдения утром Удовиченко подчистит.
— Хорошо. Что с Ваней?
— Пришел в себя, сейчас в своих покоях отлеживается. Говорит, — Белобородов позволил себе улыбнуться, — что начинает Лешку бояться, типа тот опять начал частоту менять и погасил его без особых проблем. А если учесть,
— Ясно. — Николай кивнул и повернулся к старшему сыну, сидящему рядом. — Саша, что думаешь?
Тот пожал плечами:
— Надо будет Кузьмину приказать, чтоб начал к тренировкам с Лешкой «Тайгу» привлекать, раз сам не справляется. А так, подобные вещи в исполнении сына очень впечатляют, особенно после того, что на войне Ванюша выделывал.
— Вот и я про то же, — задумчиво протянул император и вновь посмотрел в камеру. — Прохор, что там с этой дочкой Ваниной, это которая Алексия? Колдун начал ее тренировать?
— Начал, государь, — кивнул тот. — Только я в эти его дела колдунские не лезу, специфика не моя, так что ничего конкретного сказать не могу.
— Саша?
— Отец, дай Ване время наладить отношения с дочкой, тем более, она только сегодня, если мне память не изменяет, должна из своего концертного тура вернуться.
— Держи на контроле. Конец связи.
— Подъем, курсант!
— Встаю-встаю… — Я с трудом уселся на нарах и схватился за голову.
Нет, это точно был не сон, и ко мне ночью приходил Ваня-колдун…
…При атаке чуйка сработала как надо: меня выкинуло в темп, и одновременно автоматом накинулся колокол. Но все эти защитные меры мне помогли как мертвому припарка: сознание поплыло, не желая сосредотачиваться на чем-то конкретном, совершенно пропало и чувство времени.
Сколько провалялся в таком состоянии, я не помнил, а потом сквозь свист в ушах услышал голос проклятого колдуна:
— Что, царевич, расслабил булки в казенном доме? В безопасности себя ощутил? Баиньки прилег на удобную шконку? Но ничего, сейчас мы это быстро исправим…
И так плывущее сознание взорвалось тысячью осколков, разлетевшихся в разные стороны. Когда же оно из этих осколков собралось вновь, ничего, кроме холодного отчаянья, в нем не было.
Потянувшись из последних сил к источнику опасности, я попытался его погасить и провалился в спасительное беспамятство…
— На выход!
— Иду-иду… — я с трудом встал и зашаркал ногами в сторону двери.
У стола дежурного по гауптвахте обратил внимание на двух незнакомых «мухоморов», видимо, моих новых конвоиров. И не ошибся:
— Доброе утро, курсант Романов! — поприветствовал меня дежурный.
— Доброе, господин прапорщик.
— Какие планы на предстоящий день?
— Самые радужные, господин прапорщик, — скривился я. — Учеба, учеба и еще раз учеба, никаких побегов.
— Отлично, курсант! — вполне благожелательно улыбнулся тот. — Это ваш
— Нормально, господин прапорщик. — Моя кривая улыбка стала еще шире. — Спал как младенец.
— Хорошо. Можете идти.
На свежем воздухе мне стало чуть лучше, но общая слабость и головная боль так и не прошли. И вообще, почему военные полицейские себя нормально чувствуют, гады? Ваня точно в камере был, значит, через «мухоморов» должен был пройти. Он что, только меня опять мучал?
— Курсант, с вами точно все в порядке? — уже около спортгородка поинтересовался один из «мухоморов». — А то ноги еле передвигаете.
— Спасибо, все в порядке. Просто на зарядку неохота.
И приказал себе: «Лешка, соберись! Нечего свою слабость демонстрировать!»
Курс, как и вчера, ждал только меня. Кричать ничего не стал, просто выкинул вверх руку со сжатым кулаком.
— No pasaran! — дружно ответил курс.
Капитан Уразаев только махнул рукой:
— Доброе утро, курсант Романов. Очень рады вас видеть. — После чего повернулся обратно к строю. — Внимание, курс, кросс на три километра! Раздать браслеты… Время пошло!
И мы побежали…
Господи, по ходу прохождения дистанции я чуть не сдох! Хоть и прибежал в сопровождении своих «мухоморов» в числе первых. А потом началось еще это рукомашество!.. Что привело к тому, что я в своей комнате в общежитии больше десяти минут «отмокал» под прохладным душем.
Завтрак съел без всякого удовольствия, просто запихивая в себя кашу, на двух занятиях опять просидел в телефоне, успев попереписываться с Алексией, которая сегодня вечером должна была прилететь с гастролей.
К обеду, слава богу, окончательно прошла голова, а вот общая вялость так никуда деваться и не собиралась. Да, что-то жестковато за меня Ванюша взялся, если мне, судя по предыдущему опыту, пару-тройку дней на восстановление потребуется. И вообще, лучше бы мне с Прохором на дворцовых тренироваться или полиции помогать преступных элементов задерживать, там хоть результаты видны. А что с Ваней? Три минуты, и я в ауте! А так можно иногда чисто защиту отрабатывать и отдельным приемам у него поучиться. Ночью, вон, до того меня довел, аж поблазнилось, что я сумел его погасить! Приснится же такое! Где Ваня, а где я?
— Алексей Александрович, приветствуем! — к нашему с «мухоморами» отдельному столу подошли братья.
— Привет, — кивнул я, встал и поручкался с ними.
Полицейские встали вслед за мной и обозначили кивки, после чего уселись за стол и продолжили обедать, демонстративно не замечая великих князей.
— Что это ты такой вялый и задумчивый? — поинтересовался всегда жизнерадостный Александр.
— Спал плохо, — отмахнулся я.
— Это после ужина с Демидовыми? — усмехнулся он. — А то Женька тоже сегодня вся такая загадочная ходит.