Камень. Книга третья
Шрифт:
– А когда бы я этим занимался? То малый свет, то с полицией тренировки, то заложников освобождать, – возразил я.
– Тоже верно. Но всё равно непорядок, Лёшка! Эта неделя у тебя будет напряжённой, а вот потом, учитывая твою временную нетрудоспособность, мы этими всеми вопросами и займёмся. Договорились?
– Обещаю, – кивнул я с готовностью, тем более что это полностью совпадало с моими планами.
После недолгой разъяснительной беседы с цесаревичем и Пафнутьевым, Лебедева привели в кабинет к императору.
– Надеюсь, тебе, Владислав, доходчиво объяснили все последствия словесного недержания по определённым поводам? И словесного недержания вообще?
– Да, государь – колдун
– Хорошо. Тогда повторяться не буду, тем более, ты у нас человек понятливый. Меня интересуют перспективы возвращения к Алексею Александровичу его способностей.
– Государь, я уже говорил это и самому Алексею Александровичу, и его императорскому высочеству, – Лебедев покосился на цесаревича, – в моей практике было всего два подобных случая, и в одном способности вернулись через две недели, а к Ване-Колдуну через месяц.
– Почему мы от тебя узнаём о подобных последствиях только сейчас? – нахмурился император. – Нельзя было раньше предупредить? В тот же самый понедельник, когда Алексей в кому впал?
– Говорит, что испугался, государь, – прокомментировал цесаревич молчание понурого Лебедева. – Думал, что обойдётся без подобных последствий. А ситуацию с Ваней я смутно, но помню, он тогда даже с горя запил, несмотря на все увещевания нашего Владислава Михайловича. Но ничего, способности к нему действительно вернулись.
– Владислав, смотри мне! – продолжил император. – Ты там в своей «Тайге» совсем заигрался, пользуясь тем, что мы в твоей специфике ни черта не смыслим. Если вы успешно выполняете поставленные перед вами задачи, это совсем не значит, что руководство не должно быть в курсе отдельных нюансов вашей службы. Александр Николаевич, Виталий Борисович, – он посмотрел на сына с Пафнутьевым, – усильте контроль за «Тайгой». – Те кивнули. – И ещё, Влад. – Император теперь смотрел на колдуна. – Когда Алексей Александрович восстановится, займёшься его натаскиванием. А в будущем я планирую сделать его куратором «Тайги» от Романовых. Не переживай, никто с должности тебя снимать не собирается. Пока не собирается. Дальше. Мне Александр Николаевич докладывал, что у вас в подразделении не ведётся практически никаких записей, якобы Колдун пытался что-то такое начать, но так и не закончил?
– Да, государь, – кивнул Лебедев. – Обучение сотрудников подразделения ведётся наставничеством. Специфика такая, каждому требуется индивидуальный подход. Традиции, доказавшие свою эффективность…
– Только вот не говори мне, Влад, что нет никаких унифицированных подходов к подготовке! – начал заводится император. – Традиции у них! Хватит! Вот ваши эти навыки специфические, их описание и тренинг в виде учебного пособия готовить начинайте прямо сейчас. Никаких электронных носителей, только бумага. Приказ понятен, Владислав?
– Да, государь.
Когда Лебедев с Пафнутьевым покинули кабинет, император спросил сына:
– Как там Алексей? Сильно расстроился?
– Расстроился, конечно. Но Прохор доложился, что после разговора с Лебедевым настроение у сына поднялось.
– Не понос так золотуха! – Император хлопнул себя рукой по колену. – Вы с Коляшкой мне вместе взятые за всё своё детство меньше проблем доставили, чем внук за два месяца! – Великий князь Николай Николаевич, присутствующий при разговоре, переглянулся с братом и ухмыльнулся, а император продолжил: – Остаётся одно, ждать и надеяться, что способности к нему вернутся. Что решили с Петровыми?
– Что Белобородов к ним на следующей неделе поедет, – ответил Александр. – Попытается уговорить их сделать вид, что ничего не было.
– Поездка отменяется, Саша. – Император оглядел сыновей. – Как бы пафосно это сейчас ни прозвучало, но в интересах рода я решил взять вину за произошедшее на себя. Саша, Петровы же не в курсе, кто отдал приказ?
– Нет.
– А выяснилось всё, когда князь Пожарский зашевелился?
– Да, – кивнул цесаревич.
– Будем считать, что, когда Миша всё выяснил, он типа ко мне прибежал и в ноги упал, прося передумать. А я внял его нижайшей просьбе… Короче, в четверг после торжественного объявления Алексея я поговорю с внуком и скажу, что валькирии действовали по моему прямому приказу. Переборщили, конечно, но ничего же страшного не случилось… Пусть Алексей лучше обо мне плохо думает, чем о бабке, а я сдюжу как-нибудь, уже привык. А посему, Коля, – император посмотрел на младшего сына, – будет тебе поручение. Надо подобрать для Петровых и Пожарских что-нибудь достойное в качестве виры. С Михаилом Николаевичем я поговорю, он полученное от нас тоже Петровым передаст, в качестве уже своей виры за то, что не защитил от произвола Романовых, – он криво улыбнулся. – А уж с родом Пожарских мы и так рассчитаемся, там давно уже счёт потерян, кто кому чего и сколько… Сделаешь? – Николай кивнул. – Теперь задание тебе, Саша. Переговоришь с Белобородовым. По моей команде он должен будет вежливо привезти Петровых ко мне для извинений в присутствии Алексея. Может, хоть это как-то нивелирует его понятную обиду…
– Отец, а ты не боишься, что Алексей воспримет всё произошедшее как признак того, что у нас в роду творится полный бардак? – спросил Александр, а Николай кивнул, поддерживая брата.
– А это не бардак, – заорал император, – когда наша с вами нежно любимая мать и жена, поддавшись глупым бабским эмоциям, вытворяет такое с лучшим другом Алексея? – братья не нашли, что ответить. – Молчите? Вот и молчите дальше! Свободны, умники!
В районе семи вечера мы с Викой пообщались с Алексией по телефону. В ходе разговора наша звезда подтвердила, что прилетит в Москву в районе полуночи, а значит, дома будет ближе к часу ночи. Заверив девушку, что мы до этого времени спать не ляжем и дождёмся её, направились ужинать в «Избу». А там нас ждал сюрприз – вполне трезвые великие князья Николай и Александр чинно трапезничали в обществе тех двух моих однокурсниц, с которыми они «близко» познакомились на Дне первокурсника в «Метрополии». Наше с Викой появление тоже не осталось незамеченным моими братьями, Николай встал из-за стола и подошёл.
– Алексей, Виктория, добрый вечер! – поздоровался он. – Позвольте пригласить вас к нам за стол.
– Удобно ли будет, Николай? – поинтересовалась Вика.
– Виктория Львовна, ты же нас хорошо знаешь, – усмехнулся он. – Было бы неудобно, мы бы вас не пригласили.
Вика посмотрела на меня, я согласно кивнул, и мы прошли за стол к великим князьям.
Девушку Николая звали Еленой. Была она высокой и стройной шатенкой, приехавшей учиться из Нижнего Новгорода. Елизавета, пассия Александра, миниатюрная брюнетка, была из Костромы. Обе происходили из обычных, но состоятельных семей и жили в студенческом городке, рядом с «Приютом студиозуса». Если Елизавета старательно играла роль милой простушки, то вот по Елене сразу было заметно, что та себе на уме. Поначалу разговор не клеился, но в силу непосредственного характера Александра общение постепенно наладилось. Разговорившиеся однокурсницы рассказали мне о моей репутации в университете:
– Да вашу компанию вообще на курсе не особо любят! – вино развязало язык Лизе. – Особенно Юсупову с Долгорукой! Сильно нос задирают! А вот вас с Андреем даже жалеют иногда. – Девушка улыбалась. – Все же видят, как Инга с Натальей вами вертят. К Долгорукому по-другому стали относиться, когда он старостой курса стал. Ему теперь со всеми приходится общаться, не только со старостами групп. Вот он себя и проявил как нормальный молодой человек без этих ваших закидонов аристократических. А вот к тебе, Пожарский, много вопросов! – Лиза смотрела на меня, прищурившись. – Вечно серьёзный, вечно куда-то спешащий, а девушки наши как на тебя обижаются за то, что не обращаешь на них внимания?