Камень. Книга третья
Шрифт:
Те переглянулись и вопросительно уставились на доктора.
– Дайте мне меню, – вздохнул он. – Посмотрим, что может себе позволить больной из всего богатства выбора местного ресторана.
Только он определился, как в дверь позвонили, Прохор открыл, и в гостиной появилась Вяземская.
– Вика! – трагичным голосом заявил я ей. – Они меня голодом и дальше собираются морить! Проследи, чтобы меня нормально накормили! Мочи никакой нет!
Девушка пристально начала разглядывать мужчин, остановив взгляд на докторе, который по привычке был облачен в белый халат.
– Дмитрий Григорьевич? – вопросительно уставилась она на него.
– Виктория Львовна, голубушка, – виновато улыбнулся тот. – Алексей Александрович наговаривает на нас! Я ему и кашку рисовую на молоке собираюсь заказать, и омлет, и кисель, и даже компот из шиповника! Самое то сейчас для Алексея Александровича!
– Дмитрий Григорьевич, – хмыкнул Прохор, – ты не переживай, его императорское высочество шутить так изволит. Не принимай на свой счёт. А вот мы с вами, в том числе и присутствующая дама, с устатка беленькую возьмём под ушицу, а на второе стейк из сёмги. А его императорское высочество, поедая рисовую кашку под компотик, будет нам изо всех сил завидовать. Договорились?
Доктор слегка замялся:
– Может, без беленькой?
– Какая уха без беленькой, Пилюлькин? – спросил Лебедев. – Побойся бога! А сёмга? Не отрывайся от коллектива, Григорьич! Ничего с нашим больным не случится, вон как из больнички скакал, я еле за ним поспевал!
– Я тоже… не против, – согласилась Вика. – Веселее будет. А то в больнице все как в воду опущенные ходили…
И Прохор по телефону начал зачитывать заказ администратору ресторана.
Сказать, что мне было обидно, нельзя. Я действительно насладился вкусной рисовой кашей с маслом, которая напомнило детство и слова воспитателя, которые он постоянно мне повторял: «Алексей, чтобы вырасти большим и сильным, надо кушать каши!» А я ему верил! И своим детям буду говорить то же самое! Потом был омлет, который, конечно, не дотягивал до Прохоровского, но, учитывая отсутствие излишка соли и перца, как диетическое блюдо был вполне съедобным. А компот из шиповника? И почему я его раньше не заказывал в «Избе»? Даже попросил Прохора заказать ещё пару литров на вечер и завтрашнее утро.
А посиделки продолжались. Вика постоянно находилась рядом со мной, Прохор тоже, но вот самое интересное происходило между подпившими доктором и колдуном:
– Михалыч, ну что ты тайну-то из всего делаешь? – возмущался доктор. – Я и так весь из себя обречённый, тьфу, обличённый доверием, весь в подписках, как в блохах! Цельную семью императора врачую! А ты мне вещи интересные из своей практики рассказывать не хочешь! Я же докладную на тебя государю нашему напишу и не посмотрю, что ты из канцелярии!
– Григорич, да пиши ты кому угодно! – не сдавался Лебедев. – Будет приказ, поделимся опытом, нет – не взыщи.
– Что значит, будет приказ? – возопил доктор. – А как же наука? Как медицина должна развиваться? Пердячим паром? Прошу прощения за мой французский!
И так далее, и тому подобное…
– У них в «Тайге» пара своих медиков есть, – шепнул мне Прохор. – Пока их только натаскивают, так что тебе они были не помощники, Михалыч в этих ваших колдунских делах лучше них понимает. Кроме того, он ещё и видит, что тоже, согласись, имеет немаловажное значение…
– Согласен, – кивнул я. – Судя по всему, разговор не в первый раз происходит?
– Ага, – хмыкнул воспитатель. – С первого дня доктор нашего колдуна достаёт вопросами. Но на Михалыча где сядешь, там и слезешь. Пусть забавляются, – махнул он рукой. – Ты как?
– Лучше, Прохор, лучше. Видел же, как я уверенно до туалета и обратно добрался?
– Ну, как же! – ухмыльнулся он. – Столь уверенной походки я у тебя, Лёшка, давно не видел! А как ты на диван плавно завалился? Очень грациозно получилось!
– Хватит, Прохор! – вмешалась Вика, давясь от смеха. – Алексей же сказал, что уверенно добрался, значит, так оно и было!
– Кто ж спорит? – мой воспитатель продолжал гнусно лыбиться.
Спать я ложился в районе одиннадцати часов ночи, предварительно позвонив Лесе по Викиному телефону. Выслушав очередную порцию приятностей и заверив во взаимности, обнял устроившуюся рядышком Ведьму и заснул.
– Всё! Хватит! – раздражённо заявил князю Пожарскому император. – Мы тебя послушали в прошлый раз, Миша, а оно вон как всё выходит! Внук-то наш отлично устроился, захочу здесь ночую, захочу там! Захочу слушаюсь приказа, захочу не слушаюсь! Тут он князь Пожарский, а здесь великий князь Алексей Романов! Никто ему не указ!
– Может, в этом не только Алексей виноват, Коля? – спокойно парировал Пожарский. – А мы все?
– Может быть, – кивнул Николай. – Но в наш род он вошёл сам… Вернее, официально вошёл, он и так по факту в нём был. Никто его не заставлял! Вот теперь пусть и соответствует! Скажешь, я не прав?
– Прав, Коля, конечно, прав, – согласился князь. – Но вы уж поаккуратнее как-нибудь с ним… Видимость свободы выбора всегда оставляйте. А Лёшка со временем привыкнет и взбрыкивать перестанет.
– Я тебя услышал, Миша. – Император повернулся к жене и сидящему рядом с ей брату. – Что думаете?
– Пусть подрастающее поколение выскажется. – Императрица посмотрела на сыновей. – Им с Алексеем жить и дела делать. – Великий князь Владимир всем своим видом поддержал Марию Фёдоровну.
Александр с Николаем переглянулись, и младший сказал:
– С отцом полностью согласен, но следует учитывать и мнение Михаила Николаевича. Надо объявлять об Алексее в любом случае, тянуть дальше уже смысла не имеет, особенно после его конфликта с Юсуповыми и Куракиными. У молодого человека на сегодняшний день сформировалась определённая репутация в свете, а из докладов канцелярии ясно, что имеется и некий круг общения. Так что задача по врастанию Алексея в общество, которая ставилась на сентябрьском совете рода, им выполнена. У меня всё.
– Полностью согласен с братом, – кивнул цесаревич. – И тоже предлагаю учитывать мнение Михаила Николаевича о свободе выбора. Не будем загонять Алексея в угол, и он не будет вести себя как молодой волчонок. Кроме того, хоть Лебедев и провёл с ним все необходимые тесты, которые не выявили ничего криминального, но Владислав Михайлович настаивает на дальнейшем наблюдении за Алексеем после комы. Так что нам всем надо соблюсти некоторую деликатность.
Император посмотрел на жену и брата, которые просто кивнули, соглашаясь с предыдущими ораторами.