Камень. Книга вторая
Шрифт:
– Да!.. Согласны!.. Так будет справедливо!..
– Закрыли вопрос! – удовлетворённо подвёл итоги Николай. – Отдельно давайте, наконец, поблагодарим Виктора и Ксению Голицыных за прекрасный вечер! – он начал хлопать, все остальные его охотно поддержали, в том числе и я. – Друзья! Давайте забудем этот досадный инцидент и продолжим наше общение дальше! Музыка! – он повернулся к Голицыну, наблюдая, как молодёжь потихоньку расходится по своим местам. – Витя, уберите это. – Великий князь указал на уже приходящего в себя Куракина.
– Спасибо, Коля! – поблагодарил княжич за разрешение конфликта. – Должен. До Родов Юсуповых
– Можешь на нас с Сашкой сослаться. А так, про долг забудь! Ты здесь абсолютно ни при чём. – отмахнулся Николай, и обратился ко мне. – Придётся ещё часик посидеть, чтоб всё благолепно выглядело… Ну, Лёха, ты дал! Научи, а-а?
– И меня! – присоединился Александр.
Понятно, что былого веселья в «Трёх свечах» после «инцидента» уже не наблюдалось, но молодые люди довольно-таки быстро пришли в себя. А я столкнулся с новой проблемой – некоторые девушки начали дефилировать рядом с нашим столиком и кидать в мою сторону заинтересованные взгляды, что очень бесило Шереметьеву и Голицыну, и веселило Гримальди. В пятом часу утра мы с Великими князьями всё-таки собрались и покинули ресторан, направившись ко мне домой.
Заспанный Прохор, обряженный в одни семейники, слегка обалдел от моего появления в квартире в обществе Николая и Александра, с задумчивым видом почесал пузо, и выдал:
– Я, конечно, дико извиняюсь, Ваши Императорские высочества, но лучше б ты, Алексей Александрович, баб домой таскал!
Чем вызвал у Великих князей приступ гомерического хохота…
***
– Ксюша, ты бы свои восторги поумерила! – высокомерно заявила Голицыной Шереметьева. – Не про тебя мальчик!
– Про тебя, что ли, Анька? – хмыкнула Ксения.
– Про меня, что ли!
– Девочки, не ссорьтесь! – улыбалась Кристина. – А вот я портрет Алексея написать хочу!
– Голышом, небось? – съязвила Шереметьева. – У вас там, на Лазурном берегу, эта похабень в порядке вещей!
– Можно и голышом. – кивнула Гримальди, мечтательно зажмурившись. – Это же искусство! У него нет границ и рамок!
– Только попробуй, Кристинка, Лёшку в свою мастерскую завлечь! – прошипела Анна. – Я тебе все кисточки в одно место вставлю!
– Девочки, не ругайтесь! – это была уже Ксения. – Давайте лучше выпьем!
***
– Андрей, Андрей! Не злись! – на заднем сидении «Волги» Долгоруких ревела Наталья. – Я отговаривала Ингу, а она ни в какую!
Ты вообще понимаешь, что вы заигрались? – заорал Андрей. – Тебе отец с матерью мало внушений делали? А я тебя сколько раз предупреждал? Куракина, беднягу, увезли, а он так до конца в себя и не пришёл! А в чём он виноват? В том что в Ингу был давно влюблён, да выпил лишнего! Теперь Куракины к Юсуповым претензии будут предъявлять! А если это всё войной Родов кончится? А если Куракины с Юсуповыми перед Алексеем извиняться не захотят? – Андрей схватился за голову, а Наталья завыла с новой силой. – Я вообще теперь не знаю, что будет! – продолжил, чуть успокоившись, молодой человек. – Слава богу, что Романовы при всём присутствовали, может извинениями всё и закончится…
Глава 7.
В окнах поместья Юсуповых до самого утра горел свет — сначала с вечеринки приехала зарёванная и напуганная Инга в обществе родичей, присутствовавших в «Трёх Свечах», а потом
— Что он о себе возомнил, щенок? – орал князь. – Перед Мишкой извинюсь, это понятно, но перед этим?..
– Отец, там свидетелями два Романова выступили и, вроде как, щенка этого поддержали… Да и Малый Свет, как я понял, на его стороне… Непонятно, как Император на эту ситуацию посмотрит… — попытался успокоить Главу Рода Наследник. – Да и «гнев» у этого молодого Пожарского уж больно силён, если Куракина оттуда увезли. Сильная кровь у этого князька!
— Ну, сильный «гнев» у щенка, и что? Видали мы лилипутов и покрупнее! Извиняться перед ним за это? Не дождётся! Не бывать такому! Где это вообще видано, чтобы Глава Рода перед каким-то малолеткой извинялся? – продолжал бушевать князь, пока в кармане его домашнего халата не зазвонил телефон. — Князь Куракин. – пояснил он наследнику, взглянув на экран. – Слушаю!
Разговор был краток.
– Нам объявили войну, сынок… – грустно сказал Глава Рода, убирая телефон обратно в карман.
– - Теперь всё в руках Господа и Императора. Объявляй повышенную готовность. А эту… сикилявку под бессрочный домашний арест!
***
– Под домашний арест её! – орал князь Долгорукий. – Я вас предупреждал? – он смотрел на бледных Наследника с женой. – По самому краю прошли! У этой Инги никогда тормозов не было, вообще никаких! Слава богу, что у Наташки мозгов хватило во всём этом не поучаствовать! Вы подумали, что скажут в Свете? Все же знают о их дружбе с Юсуповой! Выйди! – кинул он жене Наследника.
Дождавшись, когда за снохой закроется дверь, князь спросил у сына:
– Ты обратил внимание на то, как Андрей с Наташкой в один голос утверждали, что этот молодой Пожарский Куракина «гневом» уложил?
– Да. А всем вокруг стало не по себе…
– Сильная кровь… Я так точно не смогу, максимум человек в моём присутствии очень плохо себя чувствовать будет, да и то не всякий. – князь задумался. – Но каков наглец! Потребовать от двух князей личного извинения! Это ж какого размера яйца надо иметь, чтоб вообще о таком подумать! Интересно будет посмотреть, как Пожарские обеспечат выполнение требования своего ублюдка… – Долгорукий хмыкнул. – Хотя, после того случая в бильярдной с этими измайловцами, я уже ничему не удивлюсь… Ты вот что сделай. Поговори с Андреем ещё раз. Пусть он к этому Пожарскому получше присмотрится. Вещает мне сердечко, что не всё так просто с этим князем… А Наташке неделю домашнего ареста! Нет, две!
***
– Лёшка, просыпайся! Телефон трезвонит! – голос Вики доносился до меня как сквозь вату, но подкреплялся её активными ударами в спину. – Лёшка! Вставай!
Сегодня утром, когда мы с Великими князьями завалились ко мне в квартиру, было решено, что Николай спит в моей комнате, а Александр на диване в гостиной. Прохор помог застелить Романовым свежее бельё, а я направился в соседнюю Лесину квартиру, где спала Вика.
И действительно, звонил телефон. Я открыл глаза и потянулся к тумбочке. На экране значилось «Отец».